Шрифт:
Комендант, сокрушенно качая головой, пошла к выходу к выходу, а Мила, словно окаменев, осталась стоять посреди пустого коридора…
«…Вот оно как!..
– Думала она.
– Что же теперь будет?..»
Она медленно подошла к комнате, в которой жила Морозова, остановилась около закрытой двери, и, помедлив немного, осторожно открыла ее, вошла в темную, неосвещенную комнату и увидела… …Темный силуэт женской фигуры напротив окна… …Морозова, без ремня и с непокрытой головой стояла у окна спиной к дверям, глубоко засунув руки в карманы галифе, и смотрела в окно…
Слабый свет от, стоящего напротив общежития фонаря, тускло освещал в комнату, и…
Неподвижный, застывший, отсутствующий взгляд старшины, и плотно сжатые губы… Лицо Морозовой в эти минуты напоминало неподвижную гипсовую маску…
Мила тихо приблизилась к Морозовой, и, молча, не проронив ни слова, становилась у нее за спиной.
Старшина даже не пошевелилась на это «вторжение - в своих мыслях она была очень далеко от этой комнаты с аскетичным, солдатским убранством…
Мила огляделась по сторонам и, заметив белеющий на столе лист смятой бумаги, протянула у нему руку, но… В самый последний момент отдернула ее, словно обожглась кипятком…
Морозова, видимо услышав, наконец, шорохи за своей спиной, повернула голову в сторону Милы, и посмотрела на лейтенанта спокойным, немигающим взглядом…
А Сизова… Она стояла в растерянности, и ее, широко раскрытые глаза, были полны слез…
Старшина, словно оценивала заново, долго всматривалась в лицо своей бывшей ученицы, а потом опять опустила голову и отвернулась к окну…
И тогда Мила подошла к этой, уже давно родной ей женщине, осторожно обняла ее сзади, приникла головой, и стала, молча, гладить рукой по плечу…
И не увидела, как в этот момент глаза Морозовой стали злыми, колючими:
– Ну, теперь держись, немчура поганая!..
– Прошипела старшина потревоженной коброй.
– Ни один теперь живым не уйдет! Уж я-то не промахнусь! Один выстрел - один труп!..
Они еще долго стояли вот так, обнявшись, молча, когда Морозова, вдруг, тихо проговорила:
– Никому об этом! Я тебя прошу, Милка!..
– Проговорила старшина шипящим шепотом.
– А то еще, не ровен час, дочка узнает…
– Чья дочка?
– Не поняла лейтенант.
– Моя…
Мила удивлено подняла голову, отстранилась от старшины, и, ожидая ответа, посмотрела ей в глаза.
И Морозова ответила:
– Я не говорила тебе, Людмила… Да и ни к чему это было… Курсант Морозова… Маша Морозова - она моя дочь…
Конец октября 1942 г. На рубеже…
… Мила подняла вверх красный флажок…
За ее спиной, в две шеренги, стоял взвод девушек-курсантов, которые внимательно смотрели вперед перед собой…
– Внимание!
– Скомандовала лейтенант.
– Огонь по готовности!
И махнула флажком, резко опустив руку вниз…
Из-за бруствера окопов, метрах в двухстах, появились поясные мишени - фанерные фигурки в виде немецких солдат в касках…
И эти мишени начали быстро двигаться вдоль бруствера.
Маша Морозова, прильнув, к оптическому прицелу винтовки, нажала на спусковой крючок.
– Б-бах!
– Грохнул выстрел и дернулся ствол винтовки.
А Маша уже передернула затвор, опять прицелилась.
– Б-бах!
– Выстрелила Леся, и с любопытством подняла голову, стараясь увидеть результат своей стрельбы…
Старшина Морозова, с отсутствующим выражением лица, равнодушно посмотрела в сторону мишеней, и стала прохаживаться на огневом рубеже вдоль линии стреляющих… …Капа Яровая, прильнув к винтовке, целилась сосредоточенно, и даже как-то степенно… Здесь чувствовалось мастерство, заложенное природой, и годами промысловых охот… Вот она задержала дыхание…
– Б-бах!..
Поистине по-восточному, спокойно и хладнокровно стреляла Зарина:
– Б-бах! Б-бах!
– Прыгал вверх ствол ее винтовки, и ударял в плечо приклад, но узбечка не обращала на это никакого внимания…
– Б-бах!
– Ольга нажала на спуск и, со злостью на лице быстро перезарядила винтовку.
– Б-бах!..
Морозова-старшая опять бросила в сторону мишеней равнодушный взгляд, когда Мила подняла вверх белый флажок:
– Прекратить стрельбу! Смена, встать! Оружие к осмотру!
Морозова быстро прошла вдоль строя, осматривая винтовки, и скомандовала: