–  Вот, значит как… - Глаза старшины Морозовой затянулись в эту минуту какой-то странной пеленой.

Она тоже поднялась с тюфяка, подошла к оружейной пирамиде, и вынула из нее свою винтовку. Нервно передернув затвор, заглянула внутрь, потом взяла из пирамиды несколько обойм, и так же нервно стала теребить их пальцами. Потом с каким-то странным выражением лица посмотрела на Сизову:

–  Ну, правильно все, Милка… Все правильно… Война войной, а жизнь продолжается… - И с этими словами старшина зарядила свое грозное оружие и со щелчком дослала патрон в патронник.
– Это вам, молодым, и любить друг друга, и детишек рожать положено… Это правильно, что ты за любовью едешь, дочка… Так и должно быть…

–  А вы-то? Вы-то зачем едете, Зоя Павловна?
– Лейтенант вплотную подошла к старшине и загула ей в глаза.
– Вам же уже…

–  А я, Милка, отомстить еду!.. За мужа своего погибшего, за то, что дочку мою, соплюшку еще совсем, эти фрицы проклятые воевать заставили!..

Морозова-старшая отвернулась от Людмилы, пытаясь спрятать от нее предательскую слезу, и заговорила зло, отчеканивая каждое слово. И слова эти падали, словно пудовые гири:

–  Я теперь этих гадов очень крепко «любить» буду! Каждым выстрелом своим!..

Сизова с пониманием посмотрела на своего бывшего тренера, и перевела взгляд на стайку девчонок, сгрудившихся около печки в ожидании кипятка:

–  А Капа-то наша какова!
– Проговорила она вполголоса пытаясь отвлечь старшину от мрачных мыслей.
– Кто чем занимается, а сибирячка-охотница - делом!

–  Она молодчина!
– Улыбнулась вымученное старшина Морозова.
– Обстоятельная, серьезная… Почти, как ты до войны, когда ко мне тренироваться ходила… …Капитолина Яровая действительно занималась полезным занятием - она, уже в сотый раз, наверное, протирала мягкой фланелевой тряпочкой окуляр прицела своей винтовки, ее металлические части. Девушка даже что-то неслышно нашептывала своей винтовке, как живой, и любовно гладила ее деревянные части.

Но иногда, время от времени, эта сибирячка бросала заинтересованные взгляды на Зарину Рахимову, которая очень сосредоточенно рисовала в своем маленьком альбоме. На Машу Морозову, которая отставила в сторону свои сапоги и теперь рассматривала свои стертые ноги, и, водимо решала, что делать с мозолями.

Но больше, все-таки, прислушивалась к тому, как вяло «спорили» между собой Леся Мартынюк и Ольга Рублева, и едва заметно улыбалась.

–  Вот скажи-ка мне, подруга, зачем ты гимнастерку-то ушиваешь?
– Леся, со своим кипучим и живым, словно ртуть, характером всегда старалась «докопаться до самой сути».

–  Чтобы красиво было!
– Ответила флегматично Ольга, и продолжила «колдовать» с иголкой над своей новенькой гимнастеркой, накладывая стежок за стежком.

–  А зачем? Ты что на войне перед кем-то красоваться собралась?
– Леся с пренебрежением хмыкнула.
– Тоже мне еще! Королева погорелого театра выискалась!

–  Настоящая женщина, Оля, всегда должна красиво выглядеть!
– Ответила Ольга назидательным тоном, не прекращая своего занятия.
– Даже на войне!

–  А зачем? Чтобы тебя, такою «красивую» немцу жальче убивать было?
– В голосе одесситки появились злые нотки, а глаза стали колючими.
– Или думаешь, что пожалеет тебя немчура, и вместо тебя в кого-нибудь другого из нас выстрелит?

–  Дура ты, Леська! Провинция!

–  Хороша провинция - Одесса! Это тебе не какая-то там Жмеринка! Это большой к твоему сведению город, Оленька! Конечно, не такой большой, как твоя Москва, но зато у нас люди веселые и добрые!
– Леся всегда была готова доказывать всем и вся, что ее Одесса - самое лучшее место на земле.
– Не то что «вы»! Наряжается она! На бал собралась!

–  Город твой, может и большой, подруга, а ты - «деревня»!
– Улыбнулась Ольга и проговорила менторским тоном.
– Девушка всегда должна быть во «всеоружии»…

–  Конечно, должна!
– Согласилась Леся.
– Если все ее достоинство, так это то, что она столичная штучка, и «папина дочка»!

Ольга отложила гимнастерки в сторону и мечтательно потянулась:

–  Знаешь, какие к отцу в гости люди приходили?.. Дипломаты, академики, генералы… И как бы я выглядела, если бы к ним в халате выходила?.. А ты говоришь!..

–  А отец твой кто, принцесса? Небось в Наркомате каком-то работает!
– Съязвила Леся.
– То-то я смотрю, ты как пава у нас! И ручки замарать боишься, и ногтики свои все время чистишь!.. Привыкла за папиной спиной сидеть и все на дармовщинку получать! И платья крепдешиновые, и туфельки модные, и женихов самых лучших!.. Не нашим, «провинциальным» женихам чета… Твои-то небось сплошь сынки генеральские, да? А наши-то попроще будут - наши женихи моряки торгового флота! Или рыбаки… Сплошь рыбой провоняли! А твои-то, небось, все в одеколонах ходят!

–  Папа мой, Леся, профессор МГУ…

–  Ага!
– Простоватая Леся победоносно подняла пальчик, и посмотрела на Капу.
– А я что говорила! «Белая косточка советской интеллигенции»!!! Слышь-ка, Капитолина?! Профессор у нее папа! Не нашим чета! Вот у тебя, к примеру, кто отец?

–  Егерем он был… - Ответила Капа, и, поднявшись, пошла к оружейной пирамиде, чтобы вернуть в нее свою «обласканную» винтовку.
– Всю жизнь в тайге провел… Пока его там же росомаха насмерть не задрала…