Шрифт:
И опять заговорила лейтенант:
– Красноармеец Яровая!
– Проговорила она и увидела, как напряглась Капа.
– А скажи-ка мне, на кой ляд ты тащила сюда вещмешок с сухпаем на весь взвод?
– Так… Ну… Каптерщик же я… Думала - пригодится…
– Вот и пригодилось!
– Подвела итог старшина.
– А как же немцы, товарищ лейтенант?
– Вскинулась сибирячка.
– Вы же сами говорили, что их задержать надо…
– Молодец, Яровая!
– Усмехнулась грустно Сизова.
– Все правильно! Только ты же сам сказала, что река недалеко…
– Сказала…
– А как думаешь, широкая она?
Капа задумалась совсем ненадолго:
– Туман был густой, и сырость очень большая - я до нитки промокла… Не малая река, думаю… Саженей до ста между берегами…
– Саженей… - Хмыкнула Сизова.
– А как эти сажени немцы переплывать будут, думала?
– Так… Хотя б плот какой… А то пока вплавь догребешь, так совсем околеешь… - И тут искра понимания промелькнула в ее глазах.
– Правильно! Холодно уже в речку лезть! Да и автоматы к тому ж, тоже вес! Не одолеть им ее вплавь!
– Вот, то-то и оно, девочки!
– Голос старшины Морозовой стал по-матерински мягким и добрым.
– Пусть они на берег выйдут и плоты себе сделают… На это у немчуры не меньше часа уйдет…
– Вести бой всемером, против вдесятеро превосходящего противника нельзя - нас в пять минут возьмут в кольцо и посекут в лапшу из автоматов и пулеметов… - Поставила свою вескую «точку» Сизова.
– С нашими «мосинками» против семидесяти автоматов воевать - форменное самоубийство!..
И тут Мила сделала то, что всегда делали мудрые и опытные командиры, поступавшие по принципу: «Делай, как я!»… Она развязала тесемки вещмешка со взводным НЗ, запустила в него руку, достала маленький скукоженный ржаной сухарик, и… Смачно захрустела застарелым хлебом…
– Ну? Чего сидите, бойцы? Ну-ка всем завтракать!
А когда уже все жадно хрустели старыми сухарями, Сизова проговорила:
– Немцам надо дать время соорудить плавсредства… В холодную воду эта «высшая раса» не полезет - значит это будут плоты… Их три группы, примерно по двадцать или чуть больше человек… - Лейтенант посмотрела на Капитолину.
– Наша сибирячка обещала, что река не шире ста саженей… Это примерно метров шестьдесят-семьдесят, девчонки… Им надо дать отплыть от берега примерно на середину реки… И тогда…
– На дальности в 30-40 метров пуля из наших «трехлинеек» пробивает человека навылет и может срубить и второго, если он на одной «огневой линии»! Я такие фокусы на фронте еще в 41-ом делала!
– Проговорила Морозова-старшая.
– Как-то обойму расстреляла… Пять выстрелов - восемь фрицев…
– Правда?
– Округлила глаза Маша Морозова.
– А ты мне не рассказывала…
– За тот бой я свое «Красное Знамя» и получила… - Ответила флегматично Морозова.
– На плотах им деваться будет некуда, девочки… Разве что в реку сигать… Да нам и это на руку - плывущий человек беззащитен!.. Большие плоты они сделать не успеют, потому, что у них самих на это времени нет - торопятся, гады! А на малых их чем больше, так нам даже и лучше - как в банке с тушенкой - ни лечь, ни автомат поднять… В общем… Почти тир… Я правильно говорю, товарищ лейтенант?
И Сизова кивнула согласно:
– Все правильно, товарищ старшина!.. Только одно сказать забыли - на постройку плотов нужно время… Не меньше часа! Да до реки дойти почти столько же!.. Поэтому мы сейчас будем просто сидеть здесь, на ваших красивых круглых задницах, и есть… Не меньше часа!.. …И Сизова даже не подумала изменить свой план - ровно час эти шестеро жевали сухари с тушенкой, потом проверяли свое оружие, и принимали от старшины боеприпасы к нему, справедливо разделенные поровну между всеми…
Но…
Пришел момент, когда Сизова легонько толкнула старшину в плечо:
– Пора, Зоя Павловна…
– Так только твоей команды и жду, Мил…
– В дозор кого-то надо… Народу у нас не много… Кто-то только один пойдет… Может Капитолина?
– Отставить!
– Это был приказ, как минимум полковника, но никак не старшины.
– Отставить, Яровую!
– Не поняла, Зоя Павловна!
– Опешила Сизова.
– Это как же понимать?
– Красноармеец Морозова в дозор пойдет!
– Выдохнула на полушепоте старшина.
И в этот момент лейтенант натурально впала в ступор…
– Как Морозова? Она же самая… Она же… Она же ваша…
– Вот именно поэтому и пойдет!
– Отрезала старшина.
– Но…
И в этот момент Морозова-старшая резко обернулась, и взглянула не просто в глаза Милы, а в саму душу:
– А чем моя дочь лучше других?
– Прошептала она в самое ее лицо.
– Тем, что «моя»? А других не жалко? Хватит с меня и одной уже!..
– А если…
– А если что… - Морозова вздохнула.
– То тогда мне ненужно будет в чужие материнские глаза смотреть!.. Я за Машку сама в свои глаза посмотрю!.. И в совесть свою материнскую… Она пойдет! И плевать мне, что ты офицер, лейтенант, и командир! Ты меня давно знаешь, Людмила!..