бой неистово, как дикий зверь, и не испытывал ни малейшего страха перед врагом.

2 ноября 1916 года он был сбит и с тяжелой раной бедра опять угодил в госпиталь.

— Лрцер, — жаловался Герман своему другу, когда тот заглянул к нему с визитом, —

забери ты меня, черт побери, отсюда. Не могу больше. Скучно!

— Заберу, — обещал Лрцер.

И с начала 1917 года Геринг летал в его эскадрилье... пока сам не стал командиром.

8 июля 1918 года, Западный фронт

— Капитан Геринг! — Голос адъютанта полка звучал торжественно. — Сейчас, когда вы

стали нашим командиром, позвольте вручить вам нашу культовую полковую трость. Ее

вырезал из терновника искусный мастер родом из Баварии и в свое время подарил

Манфреду фон Рихтгофену. Сейчас она переходит к вам как к командиру JG I —

Jagtgeschwader «Манфред Рихтгофен»!

...Пройдут годы, и эта трость превратится в маршальский жезл. Но ни о чем подобном не

ведает молодой капитан Герман Геринг, когда высоко поднимает этот символ воинской

славы и власти.

17 июля 1918 года, Западный фронт

Геринг был мрачен.

Он только что вернулся после очередного боевого вылета и был крайне неудовлетворен

произошедшим. Такое случалось уже не в первый раз.

Опять линию фронта пересекли французские двухместные «Кудроны» — двухмоторные

тяжелые самолеты.

Как обычно, они прорывались вперед плотным строем и с малой высоты производили

свои налеты. Двухмоторные бронированные аэропланы практически «не замечали»

летчиков Геринга.

Да уж, есть, от чего прийти в ярость! Герман лично атаковал один из «Кудронов» и

попусту расстрелял весь боезапас: француз преспокойно летел себе дальше.

Сбивать такие самолеты — дело зенитчиков. И незачем подставлять под пули

истребителей, чьи пулеметы, как выяснилось, бессильны.

Геринг взял лист бумаги и принялся писать рапорт начальству — командующему

авиацией генералу фон Хппнеру.

«Моих летчиков заставляют делать пять вылетов в день. Такие перегрузки не под силу

выдержать ни людям, ни машинам. И, кстати, о технике: я уже докладывал о том, что до

сих пор отсутствует нормальная телефонная связь между эскадрильями...»

Но была у Геринга и другая проблема, о которой он как командир не мог не задумываться.

В самом начале войны еще не существовало никаких тактических приемов воздушного

боя. Учились на ходу — точнее, «на лету», на ошибках, преимущественно на чужих

(потому что те, кто совершал ошибки сам, как правило, погибал)...

Сейчас все изменилось. Уже имеется значительный опыт. А пилоты по-прежнему

настроены лишь на одно — «свободную охоту».

Увлечены лишь тем, чтобы нарисовать на фюзеляже побольше звездочек. «Прямо как в

оперном театре — капризные примадонны и серенькие мышки-статисты», — с

раздражением думал Геринг.

Всем и каждому должно быть ясно: примадонна в полку только одна — сам командир.

Только он принимает решение: кому атаковать, когда атаковать и каким способом.

«Павлинов следует ощипать прежде, чем они потеряют свои перья», — решил Геринг.

18 июля 1918 года, Западный фронт, район леса Бандри

Ранним утром восемнадцатого июля вылет был необычным.

Всех, кто считал себя «звездой», командир оставил в резерве.

— Но как же так?.. — прозвучал чей-то недовольный голос.

Не оборачиваясь, Геринг поднял руку:

— Молчать! — рявкнул он. — ...Трибунал!.. Полетите, когда я дам сигнал!

Невнятная угроза трибунала подействовала.

В воздух поднялась первая группа и направилась в сторону леса Бандри.

Самолеты противника — SPAD — приближались.

Геринг с ведомыми вступил с ними в бой.

И когда сражение уже шло, подал сигнал «павлинам» и ввел их в бой.

Ему хотелось показать, что взаимодействие в воздушном бою приводит к желаемым

результатам скорее и вернее, чем «творческое самовыражение» одиночек.

И Геринг не ошибся.

Во время боя неожиданно на англичан сзади напали германские самолеты, которые до сих