Приступив к работе, Вольф скоро обратил внимание на слабоумного мальчика — сына одного из слуг. Его мысли никак не прослушивались; возможно потому, что никаких особых мыслей у него и не было — ребенок вел практически растительное существование. Он никому не делал зла, и на него уж давно никто не обращал внимания.

Вольф предположил, что мальчик, возможно, страдает "сорочьей" болезнью — эти пернатые разбойницы, как известно, частенько утаскивают в свое гнездо различные блестящие вещи.

Оказавшись в одной комнате со слабоумным, Мессинг вроде как ненароком вытащил свои золотые карманные часы, покачал их на цепочке, чтобы привлечь внимание мальчика, и положил на стол. Сам же сделал вид, что занят записями в своем блокноте.

Через некоторое время, привлеченный блеском вещи, мальчик оказался уже у стола, стал забавляться ими. Потом подошел к чучелу медведя, стоявшему в углу, с удивительной ловкостью вскарабкался по нему и сунул часы в открытую пасть…

Все стало ясно.

Призванные домочадцы графа тут же вскрыли медвежье чрево. Оттуда на свет появилось огромное количество блестящих предметов — позолоченные чайные ложечки, елочные украшения, кусочки цветного стекла от разбитых бутылок и… драгоценная фамильная брошь.

По договору граф обязался заплатить четвертую часть стоимости найденных вещей — всего около 250 тысяч злотых. Однако Мессинг дальновидно отказался от гонорара, попросив графа лишь использовать свое влияние, чтобы отменить правительственное постановление, ущемлявшее права евреев.

Через пару недель просьба была выполнена. Заодно Мессинг получил прекрасную рекламу. К нему стали регулярно обращаться с просьбами найти ту или иную вещь и щедро платили за его труды.

Так, в Париже он раскрыл заговор, направленный против банкира Денадье. Дочь от первого брака и молодая жена банкира, которым не хватало выдаваемых им денег, сговорились и решили свести того с ума. Денадье вдруг стал замечать, что время от времени портрет покойной жены, висевший у него в кабинете, стал самопроизвольно двигаться и даже подмигивать… Кроме того, в кабинете периодически стал раздаваться глухой стук, исходивший как будто из стены.

Причем все это происходило тогда, когда жены и дочери не было дома и банкир оставался один.

Проведенный тайком в дом, Мессинг сразу уловил, что в соседней комнате, за стеной, на которой висел портрет, есть кто-то. Дверь комнаты была взломана, за ней обнаружилась дочь банкира, якобы уехавшая в театр. Она и приводила в действие потайной механизм, осуществлявший покачивание и подмигивание портрета.

Однажды, в 1930–е годы к Мессингу подошла женщина и попросила узнать что-либо о ее брате, два года назад уехавшем в Америку.

— Вот его фотография, — достала она из сумочки кусочек картона.

Мессинг взглянул на фото. "Вдруг я увидел его, словно бы сошедшего с этой карточки, живого, в хорошем костюме, — вспоминал экстрасенс. И я сказал:

— Не волнуйтесь, пани, ваш брат жив. У него были трудные дни, сейчас стало легче. Вы получите от него письмо на тринадцатый день, считая сегодняшний".

Женщина ушла и вскоре действительно получила письмо. Конечно, она рассказала об удивительном случае соседям. Весть дошла до газетчиков, сенсация обошла многие издания. К Вольфу Мессингу потянулись люди.

Обычно он угадывал. Однако случались в его карьере и ошибки.

Однажды к нему пришла пожилая женщина и протянула синий казенный конверт, в котором лежал исписанный листок бумаги с пятнами расплывшихся чернил от слез. В письме сообщалось, что сын лежит в госпитале.

"Я сосредоточился, — вспоминает Мессинг. — И вижу, убежденно вижу, что человек, писавший эти страницы, мертв…

Оборачиваюсь к женщине:

— Пани, будьте тверды. У вас еще много дел в жизни. Вспомните о своей дочери. Она ждет ребенка — вашего внука…".

Женщина все поняла без лишних слов.

— Он мертв?..

И ушла, заливаясь слезами.

А через несколько месяцев Вольф получил телеграмму: "Срочно приезжайте". Он поехал и на вокзале нос к носу столкнулся с человеком, лицо которого показалось ему знакомым.

— Вот и шарлатан Мессинг, — заявил тот без обиняков.

Из разбирательства выяснилось, что молодой мужчина и есть тот Владислав, о судьбе которого просила узнать пожилая женщина.

Однако, снова взяв в руки письмо, Вольф Мессинг остался при своем мнении: человек, писавший его, мертв.