– Я ее телохранитель,– пробурчал он,– От которого она убежала.

– Хреновый телохранитель,– провозгласил крестный.

– Не спорю,– зло ответил Вик.

А я глядя на Вика, почему-то разревелась еще больше и еще горче. Никакие попытки успокоится, не действовали, видимо боль, накопленная годами, прорвалась нескончаемой горячей и бурлящей лавой.

– Тебя кто-то обидел?– тихо спросил Вик и так на дядю Борю посмотрел, что даже через пелену слез я увидела угрозу в его глазах.

– Я сама себя обидела, Вик, много лет назад,– и это было правдой.

– Молодёжь совсем распоясалась,– не остался в долгу дядя Боря и начал прожигать Вика взглядом, от которого я поежилась,– Ты откуда ж такой смелый взялся, фраерок?

– Дядь Борь,– тихо позвала я крестного,– Он телохранитель Митяя.

– Викинг?– удивился тот,– Не признал. Значит, теперь ее охраняешь?– спросил он, как ни в чем не бывало, и тот кивнул.

Я вытерла слезы, встала со стула и прошла в зал, оставляя мужчин пообщаться между собой. Держалась из последних сил, понимала, что сама расковыряла рану, придя к дяде Боре, но иначе никак. В комнате его почти ничего не поменялось – те же кресла, тот же диван, старенький телевизор, стеллажи с книгами. Я глубоко вздохнула, пытаясь, успокоится, но почувствовала чей-то взгляд, и как-то мне нехорошо стало….Повернулась в бок и уперлась во взгляд карих глаз моего отца на портрете, таких выразительных, живых, он улыбался, а рядом с ним на фото стояла я совсем еще девчонка, и доверительно прижималась к нему. Отец…папа…папочка…

Я не заплакала, я завыла. За девять лет я не плакала по нему ни разу, мать, думая, что отец ее бросил, уничтожила все фотографии в нашем доме. Я же старалась не вспоминать его вообще. Теперь, видя его лицо, смеющееся и счастливое, сдержатся, я уже не могла. То, что я дрянь это я знала давно, но не осознавала это так четко как сейчас. А еще поняла, именно в этот момент, что он никогда не будет рядом, не успокоит, не скажет, что любит…. То, что он стрелял в меня, пытался убить Антона и убил Лешку, пусть и чужими руками вдруг стало неважным. Крестный прав, он все равно оставался моим отцом, неидеальным, жестоким. Но он вырастил меня, дал мне жизнь, а я забрала его жизнь.

– Лена, Леночка, ну хватит….Ну, поплакала и будет, зачем же так убиваться…– со мной рядом оказался дядя Боря и ласково, по-отечески поглаживал меня по волосам,– И я дурак старый тоже хорош, напомнил тебе…

– Ты… прав, крестный…– все еще заходясь от рыданий, проговорила я,– Я даже не дрянь, я хуже. Любой бандюга лучше меня.

– Это ты загнула,– возразил он.

– Что происходит?– тихо и серьезно спросил Вик, стоя в дверном проеме в комнату.

– У меня в аптечке где-то успокоительное было, я сейчас,– вдруг подорвался дядя Боря и метнулся в ванную комнату.

– Елена Витальевна?

– Никакая я не Елена Витальевна, Вик! Я дрянь. Я потеряла право так называться, когда убила его.

– Кого?– так же спокойно спросил Вик.

– Своего отца,– прошептала я трясущимися губами и уперлась взглядом в пол. Я ожидала презрения со стороны того кто недавно спас мне жизнь, и я это презрение заслуживала. Для любого человека родитель святое и неприкосновенное. Не удивлюсь, если он мне бросит в лицо, что-нибудь и уйдет. Но вместо этого Вик медленно подошел ко мне и опустился на колени рядом со мной.

– Посмотри на меня,– попросил он, и тон его был настолько теплым и ласковым, что я сначала ушам своим не поверила и подняла на него свои глаза. Он молчал и просто смотрел на меня и, как совсем недавно дядя Боря, поглаживал меня по волосам.

– Ты расскажешь мне, что тогда произошло?

– Зачем?

– Тебе станет легче.

– А тебе станет противно со мной общаться, если не уже.

– Не станет. Я тоже не святой, я смогу понять.

– Понять можно все, простить нельзя…

Вик обнял меня, неожиданно, резко и в то же время нежно, а я, уткнувшись в его мощную грудь, ощутила спокойствие. Так мы и стояли – на коленях и обнявшись, пока не зашел крестный и при виде нас не встал как вкопанный, я отпрянула от Вика как ошпаренная.

– Да ну ё! Предупреждать же надо!– и вышел из зала,– Молодежь, вы тут пообщайтесь, а я пойду, прогуляюсь пару часиков!– крикнул он уже из коридора. Я подорвалась со всех ног, крича:

– Крестный, ты все не так понял!– но ответом мне была захлопнувшаяся дверь.

Вернувшись в зал, накинулась на Викинга.

– Ты чего молчал? Мог бы тоже сказать ему. Что он теперь о нас думает?

– А если я не хочу?– вдруг спросил Вик серьезным тоном.

– Чего не хочешь?– опешила я.

– Опровергать его предположения.

– Ты с ума сошел?

Вик невесело улыбнулся, подошел ко мне и взял за руки.

– Уже давно, когда в дом твой зашел и тебя увидел, в глаза твои зеленые посмотрел. А я ведь осуждал твоего мужа, Лена, за то, что он резню устроил из-за бабы, тогда в девяностые. А теперь понимаю, что и сам бы так сделал. Веришь?

– Нет,– ошарашенно ответила я и головой замотала,– Замолчи! Это все не так. Ты все придумал.

Я вырвала руки и медленно отошла от него подальше. Я видела, замечала его взгляды, но всерьез не воспринимала. И как мне реагировать на его слова теперь? Да еще в такой ситуации, когда мой собственный муж запер меня в клетке вместе с ним.