через B, имеет такой же разброс значений, что и у пучка, проходящего через

щель A, хотя она намного уже, чем щель B.

Однако рассеяние может быть, в принципе, проверено посредством уста-

новленных счетчиков. Если копенгагенская интерпретация верна, то такие

счетчики, находящиеся за B и показывающие широкое рассеяние (и узкую

щель), должны теперь подсчитывать совпадения: речь идет о счетчиках, кото-

рые до того, как щель Aбыла сужена, не считали каких-либо частиц.

Подведем итог: если копенгагенская интерпретация верна, то любое воз-

растание точности просто нашего знаниякоординаты qyчастиц, движущихся

направо, должно увеличить их рассеяние, причем это предсказание должно

быть проверяемым.

Я склонен предположить, что проверка покажет против копенгагенской

интерпретации. Хотя отсюда будет следовать, что тезис Гейзенберга о том, что

его формула применима ко всем видам косвенных измерений (тезис, который

приверженцы копенгагенской интерпретации – такие как фон Нейман – твердо

29

считают частью квантовой механики), подорван, сама квантовая механика (на-

пример, формализм Шредингера) останется в неприкосновенности.

Какой же будет координата, если наш эксперимент (вопреки моему ожи-

данию) подтвердит копенгагенскую интерпретацию, т.е. если частицы, чьи ко-

ординаты по оси yкосвенно измерены в B, обнаружат возросшее рассеяние?

Это могло быинтерпретироваться как указание на действие на расстоя-

нии, и если так, то нам придется отказаться от эйнштейновской интерпретации

специальной теории относительности, т.е. вернуться к интерпретации Лоренца, а вместе с нею к ньютоновскому абсолютному пространству и времени. Мы не

должны в таком случае отказываться от какой-либо формулы специальной тео-

рии относительности, ибо специальная относительность – интерпретация фор-

мализма, и тот же самый формализм может интерпретироваться либо как спе-

циальная теория относительности, либо как лоренцевское представление, со-

гласно которому существуют абсолютные пространство и время, которые, од-

нако, по причинам, зафиксированным в формализме, не могут быть обнаруже-

ны. Что же касается эйнштейновской интерпретации специальной теории отно-

сительности, то она утверждает, что одновременность не имеет абсолютного

смысла, что если нет какого-либо способа обнаружить абсолютное пространст-

во и время – когда это обнаружение действительно исключено формализмом, то

не следует и допускать их существование.

В свое время, конечно, лоренцевская приверженность покоящемуся эфи-

ру и ньютоновскому абсолютному пространству и времени выглядела несколь-

ко скандальной, а релятивистская интерпретация того же формализма была

простой, элегантной и убедительной. С моей точки зрения, решающим аргу-

ментом в пользу эйнштейновской теории было то, что она показала возмож-

ность замены ньютоновской теории (которая была более успешна, чем какая-

либо другая теория из когда-либо предлагавшихся теорий) альтернативной тео-

рией с более широкой областью приложения, и так относящейся к ньютонов-

ской теории, а также что каждый успех последней будет успехом и альтерна-

тивной теории, которая при этом корректирует и некоторые результаты ньюто-

30

новской теории. Указанное логическое отношение между этими двумя теория-

ми, на мой взгляд, более существенно, нежели то, какая из них является луч-

шим приближением к истине.

Бор был, конечно же, страстным почитателем специальной теории отно-

сительности. Он, как и почти всякий в то время, хотел бы избежать ее опровер-

жения. Если было бы показано, что такое опровержение необходимо, чтобы

защитить квантовую механику, то это даже для Бора, по-видимому, означало

бы, что квантовая механика опровергнута. Так что специальная теория относи-

тельности определила в какой-то степени тот стандарт, которому квантовая ме-