– Вы знаете мое мнение. Я за то, чтобы действовать своими силами и ни с кем не делиться кадровой информацией. Зарубежной и научно-технической - сколько угодно, все остальное это только наше. Слишком опасно подключать такие фигуры. Косыгина я бы о многом предупредил, но только в том, что касается реформы. Сейчас у Брежнева в Политбюро нет большинства, на этом и нужно играть, если вы не хотите действовать кардинально и убрать главную фигуру.

– Там слишком многих придется убирать, - возразил Машеров.
– Мы с тобой не боги, как бы нас самих не убрали. Пока нам ясен расклад и то, к чему все идет. Убери центральную фигуру, и все изменится. Ты уверен, что вместо него выберут достойного человека, что не станет еще хуже? С Брежневым ясно, на чем играть. Уберем его дружков и подставим в нужный момент плечо, чтобы он не бросался за поддержкой к генералам. Весь список - это его друзья, которых у него не так уж и много, тем более таких, кого можно протолкнуть наверх. Абы кого на такие посты не поставишь. Людей он, конечно, найдет, но время мы выиграем. Ладно, я, собственно, думаю точно так же, хотя поддержку в Москве все равно искать придется, пусть и не раскрывая при этом всех наших планов. А людей в Молдавию посылай. И надо искать подходы к Павлову. Материалы по его охране я отдал Васильеву, потом посмотришь. Что у нас по объекту?

– Центр построили, сейчас заканчивают общежитие. Все коммуникации подключили, а отделочные работы сделаем зимой. Поэтому работу центра можно будет развернуть до весны.

– Отлично, так и сделаем. С Петровым будет легче разговаривать: все-таки охрана режимного объекта, а не села, и в Москве это свою роль сыграет. Семичастному наш Василий Иванович о моих чудачествах наверняка доложил, но это даже хорошо. Да, вы нашему мальчику ствол дали?

– Мальчик, - усмехнулся Юркович.
– У него в той жизни было воинское звание старшего лейтенанта, а из нашей хлопушки он отстрелялся так, что ребята были удивлены. Предлагаю его в дальнейшем и в личных разговорах, и в документах, если они будут, так и называть лейтенантом.

– А как его успехи в секции?

– Плохо, - поморщился полковник.
– Васильев разговаривал с тренером. Развит он прекрасно, все запоминает и может применять. Беда в том, что он, видимо, в той жизни занимался чем-то вроде каратэ. Пока у него есть время подумать, он может применить то, чему его учат. А если думать некогда, он начинает драться по-старому: быстро и жестко. Того парня, который его хотел проучить, Геннадий чуть не искалечил.

– Ладно, пусть занимается дальше. Нам важна его безопасность, все остальное второстепенно.

– Начало марта, а так метет!
– сказала Люся, глядя в окно моей комнаты, за которым бесновалась вьюга.

– Всегда любил смотреть в окно, когда разыграется метель, - сказал я.
– Есть в этом что-то завораживающее.

– Романтик!
– она взлохматила мои волосы.
– Смотреть на такое я тоже люблю, а вот на улице уже не погуляешь.

Она села мне на колени и прижалась к груди, вызвав волну нежности и желания.

– Люся, слезай, не надо.

– Мне уже пятнадцать лет!

– Пятнадцать тебе будет только через месяц. Встань, я не железный.

– Иногда мне кажется, что ты из железа.

– Ты что, хочешь, чтобы мы пошли до конца?

– Я этого давно хочу, - вздохнула она.
– Только пока боюсь. Но до восемнадцати я точно ждать не буду.

– Там будет видно, - сказал я, обняв ее за плечи.

Я сам чувствовал, что долго мы не продержимся.

– Пойдем посмотрим новости, - предложил я.

– Зачем?
– пожала она плечами.
– Ты и так все знаешь, а я уже слушала. Наши атомные подводные лодки, не всплывая, совершили кругосветное путешествие. А больше ничего интересного нет. Я, когда слушала, еще пожалела моряков. Представляешь, как обидно? Участвовали в кругосветном путешествии и ничего не увидели.

– Гена, тебя к телефону!
– крикнула мама.

Звонил Сергей.

– Можешь зайти? У отца к тебе дело.

– Сейчас подбегу, - ответил я.

Начиная с января, ко мне стали регулярно обращаться за консультациями. Интересовало многое, но ответить я мог в лучшем случае только на половину вопросов.

– Если я чего-то не видел или не читал, откуда мне об этом знать?
– говорил я отцу Сергея.
– Очень много выкладывали в сеть, но далеко не все. А потом интерес к тому времени вообще начал угасать. У всех хватало своих забот.

Сегодня мне удалось ответить на два вопроса из трех.

– Чем занят?
– спросил я Сергея, когда довольный Петр Сергеевич ушел в свою комнату с исписанным мной листом бумаги.

– Уроки сделал, теперь сижу и смотрю в окно. Да, возьми последние листы. Когда допишешь книгу?

– За неделю, думаю, управлюсь. Ладно, побежал я к себе. Мы там тоже смотрим на снег.

– Управился?
– спросила подруга.
– Чем Сергей занят?