– Хотят серьезную песню, значит, пойдем навстречу, - сказал я Люсе, когда мы поднимались на ее этаж.
– Приготовим такую, что будут рыдать. До партийных песен мы с тобой еще не доросли, а вот патриотические на военную тему - это самое то. Надо мне было самому додуматься. Я сегодня подберу музыку к одной песне, а завтра послушаешь. По-моему, как раз для тебя.

– Подобрал?
– спросила подруга на следующее утро, едва я, помахивая портфелем, сбежал на второй этаж.

– А поздороваться с любимым человеком?

– Здравствуй. Ну, Ген!

– Если я что-нибудь обещаю, то делаю. Хорошо хоть вчера успел переодеть костюм, а то бы вы сегодня ушли в школу без меня.

– Почему?
– не поняла она.

– Потому что он бы еще не высох от слез. Где Сергей?

– Сейчас должен выйти. Ты бессовестный, я теперь весь день буду умирать от любопытства.

– Это естественное состояние почти любой женщины. Ну чего он задерживается, опоздаем же!

– Не шуми, - сказал Сергей, появляясь в дверях.
– У нас соседи-пенсионеры еще спят. Идите без меня. Отцу плохо, я ему вызвал "скорую". Скажете классной.

Настроение сразу упало. Сергей бодрился, но я его уже достаточно хорошо знал, чтобы понять, что ему страшно. Три года назад он потерял мать, которая не перенесла родов, а вскорости у отца случился инфаркт. И вот опять...

– Давай, я останусь с тобой?
– предложил я, уже заранее зная, что он откажется.

– Бежите в школу, а то опоздаете!
– сказал он.
– Ты ничем не поможешь, а отца, наверное, увезут в больницу.

Мы опоздали первый раз за весь год. Урок вела классная.

– Так и знала, что это когда-нибудь случится, - сказала она, когда я пропустил вперед Люсю и зашел следом за ней в класс.
– А где Деменков?

– Его сегодня не будет, Ольга Владимировна, - ответил я.
– Он вызвал "скорую" к отцу. Мы из-за этого и задержались.

– Садитесь на свои места, - сказала она.
– Продолжаем урок.

День тянулся еле-еле, я переживал за друга и с большим трудом дождался окончания занятий.

– Что ты так трясешься?
– недовольно сказала Люся.
– Ну стало человеку плохо, зачем же его сразу хоронить, а себе мотать нервы?

– Не знаю, - ответил я.
– Почему-то не получается успокоиться. Даже медитация не помогает, просто не могу войти в нужное состояние.

Моя тревога передалась и ей, поэтому почти весь путь от сквера до своего дома мы пробежали. Все оказалось не так страшно.

– Я недавно приехал из больницы, - сказал Сергей, когда мы вломились к нему в квартиру.
– Отцу лучше, но сказали, что он будет дней десять под наблюдением.

– Ты у нас тоже будешь под наблюдением, - сказал я ему.
– Мама не работает, и ей приготовить тебе еду ничего не стоит.

– Не нужно, - стал отказываться он.
– У меня все есть, а одному до воскресенья хватит. А там что-нибудь сам приготовлю, деньги есть.

– Значит, придет в воскресенье, - сказал я.
– И не вздумай отказываться. Держи тетради, завтра отдашь.

От Сергея зашли к Ольге. Оказалось, что моя мама зашла к Надежде, и сейчас они общались на кухне.

– Мойте руки!
– сказала мама Люси.
– Сейчас будете обедать.

– Чуть позже, - ответила подруга.
– Мы ненадолго поднимемся к Гене.

– Давай пой, пока никого нет!
– сказала Люся, когда мы зашли в мою комнату.

Таня еще не пришла со школы, а отец со службы так рано никогда не возвращался.

– Ну слушай, - сказал я, беря гитару.
– Песня называется "Баллада о матери". Постарела мать за двадцать лет, а вестей от сына нет и нет.

Но она всё продолжает ждать, потому что верит, потому что мать.

Я и раньше пел эту песню Мартынова. Не для кого-то, просто для себя. И всегда у меня на глаза наворачивались слезы. Я не знаю, как такое можно слушать спокойно.