– Мы вас потеряли и думали, что вы потерялись.

– Да нет, мы поехали разыскивать своих, – и я повернул к тому чиновнику. – Вы, дядя, говорили, что здесь никаких староверов нету и оне здесь не в моде, а вышло, что вот какой красивый храм и полно староверов.

– А я почём знаю? Я их не знаю.

– А вы, дядя? Я всю дорогу у вас спрашивал, чем можно заняться, вы мне отвечали: ничего не выгодно. Значит, у вас скот и вам нужны рабочи, и вы, не зная нас, бросили на пол, как собачонок. И водители с Красноярска везли нас суда, свыше сто километров в час, чтобы поскорея сбросить, как говно с лопаты. Мы не ехали суда вашим коровам хвосты молоть, мы ехали сюда как хозяева. А теперь видим, что всё ето обман и вся ета программа – ложь. У нас в Южной Америке страны бедны, но нихто бы так не поступил. А для России ето позор. По нашим деревням ездют консула, политики, убеждают, чтобы вернулись на родину и помогали подымать страну, а тут нас стречают бывшия председатели, скотоводы, чтобы мололи ихным коровам хвосты. И что вы думаете, я должен и обязан ето всё известить в наши страны и сказать, что всё ето обман, и я ето сделаю.

Все сидели поражённы, и одна женчина из миграсионной службе говорит:

– Данила Терентьевич, пожалуйста, подождите, мы всё ето выясним, а пока никому не звоните.

– Я вас благодарю, что заботитесь, и будем ждать вашего сообчения.

Мы стали и вышли. Корнилий говорит:

– Данила, нельзя так выражаться, оне тебе за всё ето отомстят.

– Корнилий, поиначе нельзя. Ежлив все будем молчать, ета история будет продолжаться, надо государству помогать искоренить етот дух.

– Данила, ничто ты не поможешь, а сам себе толькя вред сделашь.

– Но Корнилий, ето так не останется, всё ето выйдет наверх.

– Данила, берегись.

Я позвонил Москвину, всё рассказал, он подтвердил:

– Да, здесь в России всё жди. Я вам говорил, переселение один по одному дело сложно, но мы ето всё выясним. Вдруг что – звони.

– Но, друг, спасибо.

Тут все: батюшка, Иван, Федя, Дима – говорят:

– Но, Данила, ты задел осиноя гнездо, ето тебе так просто не пройдёт.

– Да мне что, с ними детей крестить, что ли? Я здесь не привязанный, у нас билет сюда и обратно.

Оне стали нас уговаривать, что «всё будет хорошо, мы вам поможем», и чем мы хочем заняться.

– Да я бы пасеку открыл, ну, занялся бы овощами, вижу, что на рынке цены хороши.

– А где бы вы захотели жить?

– Да подальше от народу.

Батюшка говорит:

– У меня есть приятель, он директор заповедника, ето в Шушенским, он ищет старообрядцав, хочет устроить у себя, но я не мог найти, нихто не хочет ехать в тайгу.

– А как можно с нём встретиться?

– А я ему чичас позвоню. – Позвонил. – Да, ждёт прямо чичас. Иван, свози Данила.

И мы втроём поехали – Иван, Федя и я. Приехали в Шушенское, зашли в заповедник, тут у них музей заповедника. Да, чудно, что толькя нету! Приходит директор, познакомились – сразу видать, русская душа. Он принял нас как своих и рассказал нам, что со староверами уже много лет работает. Внизу на Енисее и Подкаменной Тунгуске – ето порядошны мужики и трудяги.

– Мне бы семей три-четыре, мы бы помогли коя-чем, для двух семей уже есть где жить. Ну, можем ишо подыскать место.

– А для семей десять как, возможно?

– Надо подумать. – Я ему рассказал, хто мы и наше приключение, он ответил: – Да, у наших чиновников мозга работают наоборот. Что бы таких, как вы, устроить и дать шанс, а оне способны толькя хреновину городить. Ну что, мы разберёмся и тогда будем с вами договариваться.

На етим и расстались. Директора звать Рассолов Александр Григорьевич, а заповедник – Шушенский биосферный заповедник, он введён в ЮНЕСКО.

В обратным пути заехали в Луговскоя за нашими чумоданами. Иван увидели, как нас бросили, толькя сказали: «Идивоты!»

Вечером прибегает Корнилий, сообчает:

– Завтра утром вызывает миграсионная служба.

– Хорошо.

На другой день приходим в миграсионную службу, нас встретила та же женчина и говорит:

– Данила Терентьевич, для вас нехорошия новости. Как вы не согласились идти скотником, вы выходите из программы, и для вас нет никакия помощи.

– Благодарю за откровенность, а теперь я могу действовать?

– Да, пожалуйста, можете.

– Хорошо, большоя вам спасибо.

Я позвонил Москвину и всё объяснил, он ответил:

– Не может быть. Ваши деньги для переселение уже в Красноярске. Но раз так, приезжай, тут разберёмся.

– Мы выезжам после Пасхи.

Я стал допытываться, где есть наши деревни, нашего согласия, – нихто не знат. Сразу видать, что не сознаются и всеми силами забегают, чтобы мы у них остались.

Софоний всем понравился. Правды, он у нас скромный парень.