На четвёртый день утром в шесть часов прибыли в Красноярск, нас ждала молодая девушка, и повезли нас в администрацию. К девяти часам утра был организован круглый стол, было человек шестеро, но не было ни одного лица, кому ето было поручёно. Были чиновники, но не те, с кем доложны стретиться, ето были администрация, с миграсионной службы и по духовной организации. Мы с ними познакомились, нас поприветствовали, пожелали доброго переселение, наши анкеты одобрёны, и уже послали в Уругвай. Спросили, какого мы согласия, я ответил:

– Часовенного.

Мне ответили:

– Да, ваших здесь много, но все по тайгам, и даже есть живут без документов. Каки у вас чичас планы?

– Да, ето очень важно. Сегодня пятница Великая, завтра суббота, нам необходимо завтра попасть на всеночную службу, на Пасху Христову [280] .

– Да, возле Минусинска есть недалеко. Хорошо, мы организуем вам встречу завтре.

– Да, большоя вам спасибо.

– А после Пасхи будем приступать к делу. – Так и решили. Нам сказали: – Мы вас увезём в гостиницу, а завтра утром в восемь часов утра за вами заедут. – Мы поблагодарили, и нас увезли.

Заходим в гостиницу. За комнату сто двадцать долларов: комната и две узких кровати, и всё. У нас в Сальто пятнадцать долларов: комната, кровать двухспальна мягка, душ, полотенсы, мыло, шампунь, телевидер со спутниковой антенной.

Утром в восемь часов машина «Волга» подходит, мы уже готовы. Тронулись. Пятьсот километров до Минусинска, «Волга» шла везде на сто с лишным, вижу, что торопются нас увезти поскорея, на вопросы отвечают нехотя. Я спросил, хто нас стретит из староверов, оне ничего не знают. Но етот водитель был на круглым столе, и так всё изменилось! Я почувствовал: тут что-то не то, вижу, что оне торопются нас сбросить поскорея да вернуться.

Приезжаем в Минусинск в администрацию, никого нету, нас принял какой-то чиновник суровый, не хотел разговаривать путём, на все вопросы отвечал неохотно, и кого-то ждут. Я стал спрашивать, а где здесь староверы, он мне ответил:

– Да не знаю, оне у нас здесь не в моде.

– Дак как так? У нас сегодня всеночная служба. – Он молчит. – А чем у вас здесь можно заняться?

– Смотри сам. – На все вопросы – «нет», «не знаю».

Да, думаю, безбожник – вот и всё, а тут привязался какой-то старовер. Наши водители тоже нервничают, часто звонют куда-то. В 16:00 подъехала машина, нас поручили ему, сами сяли и уехали. Он нас посадил в машину и повёз в село Луговско. Дорогой стал спрашивать у него, чем здесь выгодно заняться, он отвечает: то не выгодно, друго не выгодно, а он занимается скотоводством молочным, ето да, выгодно, у него рук не хватает и надо рабочих. Я всю дорогу рассуждаю как хозяин, но он не может понять, и у нас разговор не клеится. Оказывается, он бывший председатель колхоза, а теперь собственник.

Приезжаем в село, он завёз нас, где у него скот. Но како ето хозяйство: всё грязно, заброшенно, засранно, всё старинно [281] , никакого оборудования, всё вручнуя. Бедняги, как оне живут? Он взял с собой матрас, заехали в село Луговскоя, он показал магазин и сказал, что етот магазин ихний, довёз нас до квартире. Зашли, всё грязно, пусто, он бросил матрас на пол и сказал: «В понедельник заеду», и уехал.

И мы остались, как собачки, караулить ету квартиру. Я посмотрел на всё на ето и заплакал, и сразу спомнил про всех стариков, что рассказывали про Россию одну печаль. В Южной Америке до етого бы не допустили, а ето что? Позор. Я расстроился, знаю, что сегодня мне не заснуть. Сходили в магазин, купили на Пасху завтра покушать, я купил бутылку водки, огурцов, хлеба. Софоний возразил:

– Зачем, тебя схватит.

– Мне сегодня не уснуть.

Пришли в квартиру, я потихонькю распил бутылку и плакал, Софоний уговаривал. Добры люди Пасху стречают – а мы на полу слёзы льём, всем радость – нам горя. Я так и уснул.

Утром просыпаюсь – голова не болит, чудно.

– Софоний, ставай, что-то надо делать!

– А что?

– Сидеть здесь не будем, поехали искать наших, а нет – поедем разыщем наших родственников, оне в Ужуре, а ето здесь, в Красноярске.

Мы вышли, пошли на остановку. Ничего не мило, всё противно. Сяли на автобус, поехали в Минусинск.

Приехали в Минусинск, спросили, как доехать до железнодорожного вокзала, нам ответили. Приехали на вокзал, спрашиваю билеты до Ужура, нам отвечают: «Толькя с Абакана». Выходим брать автобус, идёт женчина молодая, подходит и говорит:

– Христос воскресе!

– Воистинно воскресе! – И у меня слёзы градом.

Она:

– Что с вами?

– Да вот мы переселенсы, и нас обманули. Спрашиваем про староверов, а нам ответили: тут их нету.

– Как так? Вон ваш храм.

– А где?

– Садитесь со мной в автобус, я вам укажу.

Мы обрадовались и поехали. Возле храма слезли, она говорит:

– Ето наш храм, а ваш дальше. Берите вот 17-й автобус, и он будет ехать нимо.

Мы так и сделали. Слезли возле следующаго храма, подходим к воротам – всё тихо. Да, служба давно прошла. Смотрю, на лавке сидит мужчина, я звонок давнул, он идёт и спрашивает:

– Вам что нужно?

– Мы гости издалека, из Уругвая, Южна Америка. Здорово живёте, Христос воскресе!