– А оне что?

– Сам увидишь. Ето первы лицемеры.

– Ну вот, всё сбывается, что я вам говорил, поетому и надо разрабатывать свою стратегию, и большоя терпление.

– Тятя, а как у тебя? – Я ему всё рассказал. – Ну идивоты же, такоя счастья теряют!

– Да разобраться, оне етого недостойны. Андриян, а как всходы пшеницы?

– Пшеница очень хороша, зашло очень хорошо.

– А земля?

– Вся уже приготовлена.

– А хто работал?

– Все мы четверо.

– Дак Софонькя с Никиткой несовершеннолетни!

– А ночами хто видит?

– Но молодсы, работать надо.

– Я на тракторе ночью затоптал пять чушак [373] диких, чичас все с мясом.

– Молодес.

Георгию понравился дом, мы заказали всё, что необходимо для дому, Тарасову Фёдору Васильевичу, он ответил: «Завтра всё будет».

Приезжаем домой, у нас в гостях тесть с тёщай. Но как я знаю на память их, заметно, что виляют норкой [374] . Я виду не показал и рассказал свою поездку, помянул толькя то, что их интересует:

– Виделся с вашим Тимофеям.

Тёща сразу оживилась:

– А что, он всё ишо в Уругвае?

– Да, у нас в Монтевидео произошёл договор о переселении, у него боле десятки семей с Аляске, и я ему поручаю деревню строить.

Мне чудно, как тесть заскулил:

– Да, у нас Тимофей пробойной, он всё добьётся. – Думаю: для своего кармана.

– Ну вот, у вас уже больше семей, чем у нас. – Тесть с тёщай улыбается. Думаю, ну слава Богу, живите себе спокойно, во всём помогу, и мы будем на спокое. – А насчёт вашего Алёшки: он сам виноват, его нихто не гнал, у него там жена, сын, дом, машина, скот, он сам не захотел работать и убежал. – Ети слова – тестю с тёщай стало не по норке [375] , стали её осуждать. Я прервал: – Вы, родители, были в Бразилии, проехали нимо, заезжали в деревню, но к ним не заехали, ето ваша забота, но вы не позаботились, а теперь хочете его женить. А где закон?

Тестю стало неудобно, он завилял:

– Да я Алёшке говорил, но он не слушат. – Думаю, вот лицемер, всё у вас заодно.

– Что, получили груз?

Тёща:

– Да, получили, всё хорошо дошло.

– Ну и что вы, довольны?

– Как же, конечно.

– А вы знаете, что Василий натворил?

– Нет.

– Я ему дал пятьдесят тысяч рублей, он нанял непонятно какой транспорт за сто восемьдесят тысяч рублей, а Якунины нашли ему транспорт за сто тысяч рублей, но он их не послушал, но настоял на своим, и им пришлось заплатить за етот груз сто восемьдесят тысяч рублей. И как, по-вашему, он прав за ето?

– Конечно, нет.

– Во-вторых, на работе его нигде не видать.

– Но он же оформлял груз.

– Ето плёвоя дело. Я помощнику губернатора позвонил с аеропорта, и всё было решёно. А почему он ни раз не подошёл к посеву? А ему было наказано вести весь посев. Я вижу, он не хочет работать и что-то мухлюет. Слухи идут, что вы обижаетесь, что всё оформлено на Алёшу. Ето поручёно было губернатором, и, покамесь у нас гражданства не будет, мы не имеем права на себя офармливать.

– Но у Василия есть же гражданство.

– На Василия нет надёжды, он брату Степану сказал: получить деньги да бежать с России. Как, по-вашему, ето правильно?

– Да конечно нет.

– Ну вот, ждите Тимофея, я на него боле располагаю.

– А насчёт Надьки что?

– Ей надо учиться.

– Но она же маленькя училась.

– Тятенькя, я вас не понимаю. Ей чичас дай любой счёт, и она не сможет сошшитать, а у нас важныя дела. Пускай перво учится, вон Танькя уже школу прошла, но я ей не дозволяю, пускай бухгалтерию пройдёт, тогда и можно надеяться.

– Но всё-таки Надькя может участвовать у Елене Талгатовне.

– А хто ей не даёт, пускай ездит да и контролирует.

Им стало неудобно. Дак вон в чём дело, теперь понятно. Значит, вы мне не доверяете, вы и сами себе не доверяете. Хто вор – думает, что все воры; хто ревнивый – думает, все ревнивы; хто завистливый – думает, все завидуют; хто пьяница – думает, все пьют; хто неверный – думает, все неверны; хто милостливый – думает, все милостливы. Вот в чём дело. Значит, у нас не пойдёт.

Я позвонил помощнику губернатора и доложил, что я приехал и важны дела есть к Евгению Степановичу.

– Хорошо, Данила Терентьевич, я вам сообчу, когда подойти.

Я известил в администрацию Шебекинского района Юрию Петровичу, что я вернулся, через маленькя он звонит:

– Данила Терентьевич, вы можете подъехать чичас в четырнадцать часов?

– Да, конечно.

Я звоню Алёше:

– Приезжай, надо в администрацию.

Он приезжает, рад, что я приехал. Мы поехали в Шебекино, Алёша стал спрашивать, как мои успехи, я рассказал.