От неожиданной ярости Кукин чуть не задымился.

Пока оформляли пропуск, он нервно расхаживал, стараясь не смотреть в их сторону. Чертовня... кино... декорации... Сейчас прозвучит хлопушка... Камера! Снято! Домики сложат и увезут. Статисты побегут в кустики, публика - по своим делам.

Но где РЕЖИССЁР?!

– Взаимный контроль - ширма, - убеждал он своих вечером.
– Обуют нас, ребята. Обуют...
– искал понимания у коллег.

Коллеги были молоды и доверчивы. И смотрели на это иначе.

Вернувшись из командировки, Кукин заболел. Ослабленный иммунитет, объясняли врачи, давление, сердце.

Две недели ходил на уколы. Ругался с женой из-за диеты. Теленовостей не смотрел. Читал только Агнию Барто. Внучке. Ночами плохо спал: такое чувство, будто его предали, лично его... Когда всё же засыпал, измучившись, донимал один и тот же дурацкий сон.

...Лежит он у обочины, в засаде. Гранатомёт. «Икарус» из-за поворота. Вот поравнялся. Он вжимается в снег... приклад в плечо... ну, сейчас! И вдруг... у «Икаруса» выпускаются крылья... Он исчезает в облаке снежной пыли. Машина сопровождения с красным крестом останавливается, выходят двое в белых халатах: «Мистер Кукин! Плиз...»

Выздоравливал долго. В командировки не ездил. Но необходимость быть на заводе возникла, откладывать - ну, никак...

И в первый же вечер увидел их в «Урале».

Сидя за стойкой, Кукин лихорадочно соображал - как бы хорошенько ущучить... Чтоб достоинство не уронить, и чтоб знали, сучьи дети...

Прихватив со стойки свой стакан и сигареты, стараясь держаться по-хозяйски, он подошёл к столику:

– Хау ду ю ду!
– приветствие прозвучало как команда: «Стоять! Вашу мать!»

Секундное замешательство - и тройка разом расплылась в улыбке: они не ждут провокаций от гостеприимных русских.

– Спасибо, мистер... А как вы поживаете?
– отозвалась переводчица.
– Меня зовут Фрида. Это - Дэвид, Иван. Ваше имя, пожалуйста? О-о! Мистер Ку-кин! Превосходно!

– Серёжа! Три «Рябины»!.. Не возражаете?

Рыжий и ковбой кратко переглянулись. Фрида смущённо улыбалась - этот русский изображает радушие, но слышно как скрипят его сжатые зубы...

– Как в Штатах со СПИДом?
– пошёл Кукин в атаку.
– Негров притесняете?

Сержант примиряюще поднял ладонь: стоп-стоп, мистер Ку-кин...

Но Кукина прорвало. Он разносил их внешнюю политику, устроенную для глупцов демократию, растущую уличную преступность...

Фрида, не глядя на Кукина, переводила. Её спутники, потягивая «Рябинушку», кивали в знак согласия:

– Вы правы, сэр, преступность растёт...

«Ага! Заёрзали, янки дудль», - отметил Кукин с удовлетворением и наддал:

– А Кеннеди за что? Белым днём! Мартина Лютера?.. Кинга? А Вьетнам? Надо скромнее, ребята! Совсем оборзели...

– Вэл, - прервал майор незадавшееся общение.
– Спасибо, мистер Ку-кин, нам пора...

– Нехорошо гостей... вот так, - возник у стола Серёжа.
– Платите и... «Рябины» больше нет.

– Надо было проще...
– досадовал Кукин, возвращаясь в гостиницу.
– Так и так, сучьи дети... ни хрена у вас не получится!.. И этот... холуй белобрысый, туда же: «нехорош-о-о...»

Накрапывал вечерний дождик. Люди шли по набережной в лёгком платье. Без зонтов. В открытых колясках на мокрое небо с изумлением смотрели дети. Со стороны сквера Победы доносился мурлыкающий голос Армстронга. Мимо проследовал автобус - к последнему рейсу на Москву.

– Домой бы... Надоело всё...
– Кукин устало присел на скамейку.

...В гостинице ему стало плохо. Имеющиеся под рукой средства не снимали приступ. Приехала «скорая»...

Острая сердечная недостаточность.

май 1987 г.
– февраль 2011 г.

ЧАЙ ВТРОЁМ

На каникулы приехал внук-пятиклассник.

Обошёл дом, заглянул в свою комнатёнку, хмыкнул, встретив давнего приятеля - мишку с надорванным ухом. Обещанного компьютера не нашёл - не купили пока, но вида не подал. Прислонился спиной к косяку с прежними отметинами: с лета макушка поднялась ещё на несколько сантиметров. Если так дальше пойдёт...

За обедом объявили внуку программу: ёлка во Дворце, подарки от Деда Мороза, поход в лес на лыжах, с шашлыком. По вечерам - викторины с беспроигрышной лотереей: не сидеть же часами перед телевизором.

На пятый день программа была исчерпана. Гирлянды на домашней ёлке погасли. Конфеты и мандарины - съедены. По телеку – новогоднее старье. Вдобавок и погода раскисла.

– Эх, ма! Была не была, давай в морской бой, - сейчас скажет дед, не находя лучшего занятия. Но дед молчал, спрятавшись за газету.