колоду. Вошел Илья, бросил тяжелые вещмешки в угол, сдвинул их ногой и, примяв затем

руками, расслабившись, выдохнул.

— Вот вам стулья, присаживайтесь и ни о чем не беспокойтесь, — гостеприимно трещал

старик.

Маленькая комната была украшена цепочками, фольгой, значками, а на полке стояли

детские фотографии Бориса. Стол был завален бумагами и журналами, тут же стояли

чашки с засохшей на дне едой. Напротив кровати мерцал большой монитор, разделенный

на несколько частей квадратами, в которых отображалась часть города в ночном видении.

На другом столе, в глубине стены — установочное оборудование на штативах с

пробирками, банки и еще какое-то металлическое оснащение, похожее на перегонное

устройство. В углу прямо на полу стояли закрытые стеклянные сосуды, канистры и банки.

Старик взял одну из банок со стола, перелил часть содержимого в другую банку, добавил

еще какой-то раствор. Все перемешав, подошел к лежащему на кровати Кобалю и вылил

раствор ему на рану. Все наблюдали за манипуляциями старика, от которых Кобаль даже

не пикнул.

— Все понятно.

— Что понятно? — встревоженно спросил у старика Вадим.

— Нужны антибиотики или в дальнейшем он крякнет от заражения. И рану зашить не

мешало бы… глубокая. Артерия задета.

— Ну, так давайте антибиотики. Они у вас есть?

— У меня все есть. И зашить смогу, а кровь перелить вы уж меня извините. Нет, аппарат

для переливания не проблема. А определить группу крови я просто не смогу.

60

Кобаль лежал неподвижно, тяжело втягивая воздух. Старик, не спеша, манипулировал, переливая раствор из одной банки в другую, и смешивал их содержимое. Затем подождал

пока произойдёт реакция и выпил.

— Ха. Что-нибудь придумаем, не беспокойтесь.

Вадим ни на шаг не отходил от Кобаля, Маршал присел рядом на стул и ждал, что будет

дальше. Илья тоже расположился рядом с группой и наблюдал за действиями старика.

Борис снова смешал жидкости, добавил белый порошок в банку с раствором, произошла

реакция. Жидкость превратилась в вязкую субстанцию без запаха и вкуса, на глазах

меняющуюся в цвете. Старик подошел к Кобалю, наклонился и вылил содержимое банки

на самое глубокою место в ране, заполняя его загустевающей жидкостью, которая затем

превратилась в твердое белое вещество. Никто не понимал, для чего он производил

непонятные действия, оставалось только верить, что это поможет Кобалю справиться с

ранением и выжить.

— Жидкость проникнет в артерии и сосуды, блокируя поврежденные места, и полностью

остановит кровь, но это все лишь временно, — он ослабил и убрал жгут, который ранее

наложил Вадим выше раны для временной остановки крови.

— Вы что, ученый? — решился задать вопрос Вадим.

— Нет, это ошибочное мнение. Я отшельник.

— И сколько по времени вы тут находитесь в одиночестве? — поинтересовался Маршал.

— А кто тебе сказал, что я тут один? Нас здесь много, — покачивая головой, вдруг

выкрикнул старик.

«Точно, он сошел сума», — Маршал укрепился в своем мнение, которое он не хотел

высказывать при старике.

— А кто еще? — вежливо поинтересовался Вадим.

— Я, стены и души…

— Ладно, все понятно про стены и души… Надо решать, что с Кобалем делать.

— Не переживайте, так и быть. Для себя берег последнюю, но раз такое дело, х… с ней.

— Что берегли? — синхронно произнесли Маршал и Кобаль.

— Что? Да штуку одну. Идемте…

На стене в комнате висела картина, изображавшая артиста, играющего на музыкальном

инструменте, а под ней стояла тумбочка с горой сложенных чистых вещей. Старик

отодвинул тумбочку и, сняв картину, поставил её лицом к стене, перевернув изображение.

За картиной появилась потайная дверь, Борис уперся в нее, надавливая ладонями и

помогая всем телом, до еле заметного щелчка. Дверь послушно, с легкостью открылась.

— Опа. Заходите, не стойте у двери, — проворчал старик. — Сейчас покажу вам давнюю

разработку ученых нашего города.

Вадим попросил Илью приглядеть за Кобалем, а он с Маршалом и стариком прошли

внутрь тайной комнаты.