Кроме деревьев каждый клочок розовой земли садов покрывает множество цветов - от привычных нам ромашек, незабудок и роз, до огромных, в несколько человеческих ростов, которым нет названия на человеческом языке, в бутонах которых легко могла бы уместиться влюбленная парочка. Цветы тоже были живыми. Они часто, стройными рядами, чтобы не нарушать общей гармонии садов, передвигаются с место на место, любят петь и рассказывать ненавязчивым шепотом интересные истории. Особо выделялись на Острове два рода волшебных цветов (хотя все, что произрастает и живет на Острове - в той или иной степени волшебно): это Цветы Любви и Цветы Забвения.

Цветы Любви, на первый взгляд, мало чем отличаются от наших лилий - у них вытянутые, нежно-розовые, мягкие на ощупь, хрупкие бутоны. Однако свойства их необычны. Раскрываются бутоны только после захода солнца, зато источают такой дивный аромат, что понюхавший их, не может совладать с желанием полюбить кого-нибудь, приласкать, утешить. Эти цветы выращиваются здесь для того, чтобы всецело погруженные в заботу о Порядке и Процветании Целестии феи хоть иногда, с заходом солнца, отвлекались от своих важных дел, чтобы уделить время мужьям и детям. Цветы Забвения же, наоборот, представляют из себя гигантские цветы, много выше человеческого роста, внешне напоминающие кроваво-красные маки. Тот, кто проведет хотя бы несколько часов внутри такого цветка, накрепко засыпает, а если огромные лепестки цветка удержать от раскрытия специальным заклинанием, то проспавший там несколько недель и больше - напрочь забывает обо всем, что с ним происходило: сначала он забывает свои земные заботы и печали, потом сами земные события кажутся ему сном, а вслед за этим и сами воспоминания о них полностью стираются из памяти, как будто бы их и не было. Эти цветы премудро используются Сообществом для двух целей: отдыха уставших в борьбе со злом фей и для исправления заблудших людей. Достаточно поместить в такой цветок закоренелого преступника и злодея хотя бы на пару лет, и обратно из ароматного красного бутона выйдет уже совершенно новый человек - чистый и невинный как дитя, которого можно воспитать заново, сделать из него нормального члена человеческого сообщества. Правда, само перевоспитание происходило не на Острове Фей, а на таинственных, окутанных загадочными легендами Островах Блаженных, на противоподожном полушарии Целестии, опять-таки в центре мирового океана. Пожалуй, о цветах и деревьях - довольно. Посредине Острова Фей располагается знаменитое Розовое Озеро, неоднократно упоминаемое в Священных Писаниях как место первого явления Триединой Премудрости Создателя. В нем совершенно невозможно утонуть, розовая вода его вкусна и целебна, как и розовый песок вокруг озера - между прочим, съедобный, напоминающий по вкусу сладкую кашу с земляничным вареньем. Главное же чудо Розового Озера - это его обитатели. Розовые крокодилы в забавных шарфах плавают по его поверхности, всегда готовые прокатить желающих. Они всегда говорят только на 'вы' и при желании могут рассказать бездну веселых анекдотов. Летающие розовые осьминоги, готовые обнять гуляющих своими нежными щупальцами, прямо как ласковые кошечки, а также розовые пузырьки, всегда поднимающиеся с поверхности и разносимые ветром по всему острову. Сталкиваясь с препятствиями, они лопаются, разнося повсюду медово-земляничное благоухание.

Но главной достопримечательностью Острова все же был Зал Собраний, располагавшийся в Розовом Чертоге, возвышавшемся надо всем Островом благодаря своей исключительной высоте - полторы мили.

Розовый Чертог представляет из себя уникальное здание, если вообще его можно было назвать зданием. Он похож на нечто среднее между лесом из колоссальных розовых колонн и лабиринтом. В Розовом Чертоге совершенно не было никакого намека на крышу, только бесконечные розовые колонны, казалось, достигающие небес, как стволы высочайших деревьев, выстраивались концентрическими кругами вокруг главной Залы - Залы Собраний. Кругов было ровно семь - как и три и один - считавшееся священным числом у фей. Следует заметить, что колонны от стволов деревьев отличало лишь то, что они не были прямыми. Наоборот, форма их была чрезвычайно необычной. Ближе к вершине они изгибались в стороны, так что если на Чертог посмотреть с высоты птичьего полета, они напоминали лепестки раскрывшегося, колоссального по размеру цветка, сердцевину которого и составлял Зал Собраний. Но самое удивительное здесь было то, что сами колонны - были живыми, как и все на этом Острове. Они дышали, вдыхая воздух, а выдыхая опьяняющий розовый аромат, а между постоянно расширяющихся и сужающихся пор росли постоянно шевелящиеся отростки-щупальца, которые были невероятно вкусны и питательны, если их съесть, а сок их утолит любую жажду. Колонны всегда источали мягкий розовый свет, а потому даже самой темной ночью Чертог был освещен, что было чрезвычайно, надо сказать, на руку Их Премудрости, вынужденной подчас не спать по ночам, решая непосильные для смертных задачи сохранения Порядка и Процветания в Целестии.

Сам же Зал Собраний представлял из себя круглую арену, усыпанную розовым песком, с колоссальными рядами трибун, обступавших её со всех сторон. В центре же арены располагались три пурпурных трона, соединенных вместе - на них восседала Их Премудрость.

И вот сегодня, в ночной ещё темноте, тысячи и тысячи фей, прямо как пчелы в улей, со всех сторон залетали в Зал Собраний и в одно мгновение облепляли сплошным разноцветным шевелящимся ковром трибуны. Впрочем, уже через короткое время соорганизовавшись, феи стали занимать свои места строго в соответствии со своим рангом в Священной Иерархии Сообщества. Низшие ранги садились на самые верхние трибуны, высшие - на более низкие - поближе к тронам Их Премудрости. Первый ряд традиционно занимали Перворожденные - старейшие феи, заставшие младенчество этого мира. Десять рядов выше - воительницы ЖАЛА - Ордена полностью отрекшихся от своей воли фей, целиком подчинивших себя повелениям Их Премудрости.

А чтобы феи не ошибались в определении своего местоположения в Зале Собраний, трибуны были окрашены в те цвета, которые соответствовали рангу в Священной Иерархии Сообщества и, соответственно, цвету туник его членов. Четырнадцатый - фиолетовый, тринадцатый - сиреневый, двенадцатый - лиловый, одиннадцатый - багровый, десятый - красный, девятый - темно-синий, восьмой - темно-зеленый, седьмой - салатовый, шестой - розовый, пятый - яично-желтый, четвертый - оранжевый, третий - голубой, второй - золотистый, первый - белый. Трибуны 'ЖАЛА' были выкрашены в черно-желтые цвета 'пчелиной расцветки', а трибуны 'Перворожденных' - в жемчужно-перламутровые. В рамках своего ранга и места в Сообществе, феи и занимали свои места в Совете.

Вскоре весь зал наполнился неистовым жужжанием и звонкими переливчатыми голосами (ведь феи были ужасно общительными, как и все женщины на свете), которые слились в один нескончаемый гул, ещё больше придавая ему сходство с пчелиным ульем. При этом феи умудрялись совершенно не путаться, не толкаться, но организованно и упорядоченно садились четко на свои места. Как только это произошло, на середину арены стройным и резким шагом, четко, по-военному печатая шаг, вышла пепельноволосая фея в жемчужно-белой тунике, в серебряной, украшенной жемчугом диадемой на голове, коротком до пояса плаще с нашивками рассерженной пчелы с угрожающе выпяченным жалом. Эту особу знали, пожалуй, все феи Сообщества, и не только они - Её Верность - Уста, Уши и Руки Их Премудрости, как между собой называли её феи, ибо только от неё до Их Премудрости доходила вся самая секретная и полная информация о положении дел в Целестии, именно она оглашала принятое Премудростью решение, именно она организовывала его исполнение. Можно со всей уверенностью сказать, что она была своеобразной шеей, связую между собой тело Сообщества с его триединой главой. Всегда собранная, всегда активная, никогда не унывающая, бесстрашная в сражении, неприхотливая в повседневной жизни, неутомимая на работе, волевая и решительная - она как будто бы целиком и полностью сошла с пропагандистских картинок из учебников Сообщества, олицетворяя в себе все его идеалы, кроме одного - материнства. Их Верность целиком посвятила себя служению Порядку и Процветанию Целестии, возглавив сонм подобных фей в составе Ордена 'ЖАЛО'. Она отреклась от любой возможности иметь семью, детей, свой собственный дом. 'Ничего кроме...' - гласил девиз, написанной на груди её туники и на нарукавной повязке: ничего кроме Премудрости, ничего кроме Целестии, ничего кроме исполнения воли Создателя - вот тот незыблемый принцип, которому всю себя отдала Жемчужно-Белая фея, чье личное имя давно было предано забвению всеми окружающими, да и ею самой. При появлении Жемучжно-Белой гул моментально стих и феи превратились в само безмолвие. В абсолютной тишине, в полутьме предрассветного утра, раздался ясный и звонкий голос Её Верности:

– Возрадуйтесь, о, сестры! Их Премудрость уже с нами!

При этих словах все феи одновременно поднялись со своих мест и в стройном порядке закричали ритуальные славословия, пока три облаченные в пурпур и золото феи, неизменно держащие друг друга за руки, не вошли, окруженные почетным караулом из воительниц 'ЖАЛА' с обнаженными серебристыми клинками наголо, в зал и не заняли свои места на тронах посреди арены. Длинные пурпурные мантии торжественно несли за ними совсем юные феи четырнадцатого ранга. Пурпур был единственным цветом, который могла использовать только Их Премудрость. Это был Их отличительный цвет, показывающий Их положение в Священной Иерархии. При этом ни одной фее не пришла в голову крамольная мысль о том, что Их Премудрость носит пурпурные сандалии, туники и мантии, как монархи у нижестоящих по уровню развития народов Нижней Целестии. Все феи знали, что Сообщество - это свободное, добровольное единство Поднебесных, а пурпур лишь означает любящее сердце, которое три избранные Создателем ещё на заре этого мира феи целиком посвятили служению Священным Принципам Порядка и Процветания. 'Только в единстве - свобода', - гласил популярный лозунг, и в эти слова верила всякая уважающая себя фея.

В сущности, кроме пурпурных одежд и обуви, да золотой диадемы с рубинами на головах, да, пожалуй, более умудренных опытом глаз, три Премудрости ничем не отличались от других фей. Такие же стройные, атлетически сложенные фигуры, длинные светлые светящиеся даже в темноте волосы, синие как море глаза. Глядя на Них, невольно могла закрасться в голову мысль, что именно Они и послужили тем образцом, тем лекалом, по которому были вылеплены все остальные, и именно от этого зрелища могло прийти понимание, что обращение 'сестры' - это не метафора, а вполне физическая реальность. Как пчелы в улье почти не отличаются друг от друга, составляя единую и слаженную семью-государство, так и члены Сообщества едины в своей похожести и, будучи действительно прекрасными существами, персонажами волшебных сказок и чудных историй в человеческом фолклоре, они были прекрасны какой-то стандартной, типовой красотой, лишенной всякой уникальности и индивидуальности, которая, казалось, целиком была отдана на откуп людям.