– Извини, но я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду. Ты что, знаешь, кто так задушевно вопил?

– Знаю.

– Расскажешь?

Майко оторвался от насупленного изучения огорода Мэрион, разбитого как раз под окнами кухни, повернулся ко мне.

– Баньши.

– Что-о?

– Не знаешь, кто такая баньши?

– Да знаю, - отмахнулась я.
– Но откуда у тебя уверенность, что это баньши?

– Кто ещё может так вопить?
– резонно заметил парень, поражённый моей недогадливостью.
– Только баньши. А поскольку её вопли предвещают смерть кому-то из живущих в замке...

– Конечно, предвещают, - мрачно буркнула я.
– Она плотоядна. И привязана к определённому месту, чаще всего старинному замку или дому.
– Случаев появления вышеозначенной нежити в нынешних многоэтажках пока не зафиксировано. Я, по крайней мере, не читала.

В глазах Майко снова вспыхнул азартный огонь охотника за нечистью.

– Типун вам на язык!
– внезапно возмутилась Мэрион.
– Вы хоть соображаете, что несёте? Плотоядные баньши, вопли, смерть... Не поминайте нижников - появятся!

Я смутилась. Мэрион не любила разговоры о демонах из Нижнего мира, категорически не одобряла почти маниакальной страсти Майко ко всяким историям о приведениях и монстрах и на дух не переносила, когда подобные беседы велись в её присутствии, считая, что если не ворошить болото, из него ничего не вылезет. Увы, мой скромный жизненный опыт доказывал обратное. Часто бывает так, что болото разворошил кто-то другой, а расхлёбывать приходится тебе. Или ты живёшь лет шестьдесят в мире и гармонии с самим собой и Вселенной, никого не трогаешь, никому не желаешь зла, а в один грустный день всё рушится, рассыпается в пыль, потому что из неведомого тебе болота вылез некто страшный и безжалостный, готовый в долю секунды разбить твою жизнь как никчёмную, ничего не стоящую вазу...

– Простите, - склонила я голову.

Майко отличался куда большей непробиваемостью, и посему парень взял меня за руку, обезоруживающе улыбнулся Мэрион и вывел меня из кухни. Через маленький коридор и скромную, вечно не запертую дверь чёрного входа мы выбрались к огороду. Там молодой человек огляделся, особо задержав взгляд на окнах кухни, и поманил меня в сторону, к кустам шиповника.

– Думаешь, баньши явилась кого-нибудь съесть?
– вполголоса спросил Майко

Я залюбовалась резными листьями шиповника, наливающегося красными плодами.

– Ты её видел?

– Нет, но...

– Вот, - я нравоучительно вытянула указательный палец.
– Во-первых, пока не выяснено наверняка, баньши это или кто-то ещё, нет смысла настаивать на данной версии. Во-вторых, баньши и прочие нижники проникают в наш мир либо через созданный магом портал, либо сквозь прореху в пространстве. Если бы нечто подобное произошло в замке или его ближайших окрестностях, Элоди знала бы. Я, кстати, тоже, поскольку порталы-прорехи сильно влияют на общий магический фон, в свою очередь тесно взаимосвязанный с землей, растениями, животными и теми, кто рождён духами природы. Нимфами, например. То есть я почувствовала бы изменения такого рода. В-третьих, - я с удовлетворением отметила, как по мере моей лекции лицо парня вытягивается всё сильнее, - строго говоря, баньши бывают двух видов. Первый - голодная нежить, предпочитающая селиться в домах, иногда заброшенных, и охотиться в них либо в окрестностях оных. Второй - дух погибшей женщины, как раз таки бесплотный и привязанный к фамильному поместью, родовому замку или дому. Именно её крики предполагают скорую кончину кого-то из семьи, рода, к которым она при жизни принадлежала. Этих духов ещё называют бин сидхе.
– Я глубоко вздохнула и посмотрела на Майко прямо, а не искоса.
– Улавливаешь разницу?

Парень откровенно приуныл. С одной стороны, духи были ему ближе, с другой - баньши-хищница не приведение, за ней можно поохотиться, её можно убить, ею можно, как трофеем, хвастаться.

"У мужчин всего два инстинкта - охотиться и размножаться", - подумала я, без труда читая по глазам Майко охватившие его эмоции и порождённые ими мысли. Лично я в баньши-духа не верила, а с баньши-нижником совсем не хотела встречаться, особенно ночью, в узком, тёмном коридоре. Впрочем, будь там хищник, он обязательно на кого-нибудь да напал бы, а не стал ограничиваться одним-единственным воплем.

– Значит, это был дух?
– разочарованно протянул молодой человек.

Я пожала плечами.

– Возможно.

Майко растерянно поскрёб макушку. Я сочувственно улыбнулась, подозревая, что к вечеру мы будем знать, откуда возник потенциальный дух, что ему нужно, кровавые подробности его жуткой кончины и всё его генеалогическое древо до десятого колена включительно.

Парень кивнул мне и побрёл по дорожке к крыльцу чёрного входа, явно уже начав обдумывать детали явления призрака на свет.

"Может, предположить ему стать писателем?"

Что-то легло на моё плечо, лишь частично закрытое бретелькой полосатой майки. Я вздрогнула, сообразив, что это чьи-то пальцы, и развернулась. Нет, я вовсе не ожидала увидеть хищно оскаленные клыки баньши, однако моя рука самопроизвольно дёрнулась и взвилась вверх, готовая спустить с привязи сгусток той самой энергии, чистой и бесформенной, словно ещё не тронутый мастером комок глины. Перед моим взором всё-таки мелькнули клыки, бездонная темнота карих глаз, белобрысая шевелюра... а в следующее мгновение пальцы браслетом сомкнулись на моём запястье, отводя руку вниз и гася не выплеснутую силу. Я охнула, всмотрелась в напряжённое лицо перед собой и, не удержавшись, расхохоталась.