– Схожу, схожу. Вот завтра, прям с утра и схожу.

– Вот и хорошо. А то волнуюсь я. Может и правда что-то серьезное?

– Типун тебе на язык, - буркнул Александр Петрович.
– Ты смотри, накаркаешь еще.

– Ну, все молчу, молчу, - сказала Надежда Васильевна, прикладывая палец к губам.
– Пойду дальше стол накрывать. А ты полежи еще немного и начинай одеваться. Не будешь же ты, ей Богу, в спортивном костюме за стол садиться.

– А почему нет?
– поднял брови Александр Петрович.
– Встретить шестьдесят лет в спортивном костюме очень даже хорошая перспектива.

– Ой, Сашка, Сашка, - вздохнула Надежда Васильевна, развернулась и направилась в зал, где звенел тарелками и чашками Павел.

В проеме дверей появился Шарик. Убедившись, что Надежды Васильевны в комнате нет, он развернулся и убежал. Не прошло и минуты, как Шарик вбежал в комнату с тапком в зубах. Вскочив на кровать к Александру Петровичу, он улегся у того в ногах и принялся грызть тапок.

– Ай да Шарик, - заулыбался Александр Петрович.
– Ты такой же осел, как и я. Нашему упрямству можно позавидовать. А ну, давай, сюда тапок или ты хочешь, чтобы и я этим тапком получил?

Александр Петрович потянулся к Шарику за тапком, но собака вскочила, спрыгнула с кровати и убежала в коридор.

– Ну, твое дело, - сказал старик, провожая Шарика взглядом.

Глава 2. День рождения

Спустя два часа Александр Петрович сидел за столом в окружении родных и близких и обводил каждого из них взглядом. Он сидел во главе стола, как и положено юбиляру, и улыбался. Здесь были те, кого он хотел видеть в любую погоду и днем и ночью. Его Надюша, Пашка и Сашка, Танюша, маленькие непоседы Витька и Валерка. Были еще Костя, его лучший друг, Костина жена Люба, Олег, второй лучший друг Александра Петровича с женой Наташей, мать и отец Тани, Михаил Александрович и Людмила Игоревна. Вот и все гости. Да и не хотел Александр Петрович больше никого приглашать, хоть и напрашивались. Стар он уже был для гуляний. В его возрасте не гулять, а отдыхать надо. Сколько той жизни осталось. Александр Петрович вспомнил, что где-то вычитал, что в Украине средняя продолжительность жизни мужчин составляет всего шестьдесят два года.

– Это что же, мне осталось два года жить?– подумал Александр Петрович. – Хотя,– старик мысленно махнул рукой. – Если так подумать, то ради чего мне уже жить? Детей вырастил, внуков дождался, вон какие шалопаи,– Александр Петрович посмотрел на Витьку и Валерку.

В эти минуты в глазах старика было столько любви, сколько он, наверное, и к детям мало когда испытывал. Да, свою биологическую программу он выполнил. Так что шестьдесят два или семьдесят два для него не так уж и важно. Хотя жить, конечно, хотелось. Да только вот, жизнь ли это? Власть о людях думать не хочет. Только о себе думает, о своих бездонных карманах, дорогих машинах, вилах за границей. А жизнь между тем дорожает, а вот пенсия расти не хочет. Как была неполных тысяча четыреста гривен, так и осталась. Что ж за них купишь, если только содержание квартиры обходится в пятьсот гривен? А одеться? А кушать купить? А детям помочь? Родители все же. Дал жизнь, изволь заботиться.

Нет, это не жизнь. Александр Петрович вспомнил, как когда-то в молодости мечтал купить машину. И что? Где та машина? Даже за границу ни разу не поехал. А Сашка вот ездил на автобусе. В Германии был, в Чехии. Фотографии привозил. Красиво там конечно. Это не бедная Украина, в которой мужики мрут в шестьдесят два года. Это еще, конечно, кому повезет.

– Эх, - вырвалось у Александра Петровича.

– Что ты так вздыхаешь, Сашка?
– спросил Костя, насыпая в тарелку пюре.
– Тебе не вздыхать, а радоваться надо. Шестьдесят лет, как-никак, празднуешь. Ты глянь, какой стол. Три дня пить и есть, - рассмеялся Костя.
– Или может тебе картошечки положить? Что-то ты загрусти, не ешь ничего.

– Эх, Костик, сколько мы с тобой этой самой картошечки съели, - сказал Александр Петрович.
– Помнишь, когда мы только познакомились, когда это было? Где-то в конце семидесятых, так ведь?

– В семьдесят восьмом, Санек, - ответил Костя.
– Отлично помню, как мы на Десне вместе рыбу удили. У тебя червяки закончились, и ты решил у меня попросить.

– Да, да, и я это помню, - кивнул Александр Петрович.
– Так мы потом пекли картошку всю ночь и самогонкой запивали или наоборот, пили самогон и картошкой заедали.

– Точно, точно. Еды никакой больше не было, осталась одна картошка.

– А какого коропа мы тогда подняли, - вспомнил Александр Петрович.

– Эй, вы чего?
– вклинилась Надежда Васильевна.
– Это вечер воспоминаний или празднование дня рождения? Никак не пойму. А ну быстро насыпайте тарелки. Костик, твоя очередь тост говорить.

– Ну, Надежда, ты ни грамма не изменилась с тех пор. Как ты только Сашку отпустила на ту рыбалку?

– Чего мне это стоило, - вмешался Александр Петрович.
– Неделю после этого кушать готовил.

Взрыв хохота сотряс зал.

– Александр Петрович, вам грех жаловаться на Надежду Васильевну, - сказала Татьяна.
– Вы только посмотрите сколько она всего наготовила: салаты какие только пожелаете, котлеты, и свиные и рыбные, капуста тушенная с грибами, битки свиные, индюк запеченный. А вы еще сладкое не видели. Там один торт лучше другого, а вы говорите. Такую жену на руках носить надо с утра до вечера.

– Я ж и носил, - сказал Александр Петрович.
– Чего б ей тогда такой стол готовить? Я свою Надюшу люблю. Ею меня, и правда, Бог наградил.