– Да не звал я тебя, Шарик, не звал, - сказал Александр Петрович и потрепал собаку за ухом.
– Так, к слову пришелся. В общем, - повернулся Александр Петрович к гостям, - многое пришлось вспомнить. Пришел я к тому, что прожил я свою жизнь не зря.

– Бать, ты что хоронить себя собрался?
– Павел посмотрел на отца.
– Ты это, не смей, рано еще.

– Да что ты к отцу прицепился, - сказала Надежда Васильевна.
– Дай отцу закончить.

– Нет, Паша. Помирать я еще не собрался. Мне надо еще... как ты Костя сказал?
– Александр Петрович повернулся к Косте.
– Правнуков понянчить.

– Да Сашка. И правнуков и праправнуков, - улыбнулся Костя.

– Ну, про праправнуков не знаю, а вот правнуков понянчить хотелось бы. Да только знаете. Я сегодня думал уже об этом. Я где-то читал, что у нас в Украине средняя продолжительность жизни мужиков - шестьдесят два года. Вот я и подумал, а мне-то уже шестьдесят. Сколько тут до шестидесяти двух осталось? Два года?

– А ты, бать, меньше подобной хрени читай, - вмешался Сашка-младший.
– Мало ли что могут написать. У нас в государстве нельзя верить тому, что пишут.

– Ну, не говори, Сашка, - замотал головой Павел.
– Чему-чему, а вот этому как раз верить нужно. В Украине мужики на самом деле, как мухи дохнут.

– Саш, - сказал Олег, повернув голову к другу.
– Ты не думай об этом. Живи себе потихоньку, сколько Бог отмерил. Кто-то и до шестидесяти не доживает, а кто-то и до девяноста дожить может. Так что как кому отмерено.

– Олежка прав, - сказал Костя.
– У тебя отец сколько прожил, почти девяноста лет?

– Восемьдесят три, - поправил Александр Петрович.

– Ну вот. И мой отец восьмой десяток разменял. То алкаши мрут в шестьдесят, а то и меньше. А мы мужики здоровые, водкой не злоупотребляем, разве что по праздникам.

– Да, у нас в Украине, что ни день, то праздник, - рассмеялся Михаил Александрович, отец Татьяны.

– Да Миша, тут ты прав, - согласился Александр Петрович.
– У нас, что ни день, то праздник. У нас народ не может без водки. Нация алкашей какая-то. Какой же мы пример показываем подрастающему поколению. Вон хотя бы Валерке с Витькой, - Александр Петрович кивнул на внуков, дырявивших вилками куски торта на тарелке.
– Как-то неправильно это.

– Ну, а что ты хочешь, Сашка. Жизнь у нас такая. Ты же видишь у нас все высокое, и безработица, и преступность, и инфляция, и цены, только зарплаты и пенсии низкие. Как получается, так и живет, - сказал Костя.

– Значит, неправильно живем, - возмутился Александр Петрович.
– Мне вон Сашка фотографии показывал, те, что за границей сделал. Там же другая жизнь. Там люди по-другому живут. И действительно живут, а не существуют, как мы.

– То ты не равняй палец с сам знаешь чем, - сказал Костя.

– Костя, - одернула мужа Люба.
– Дети же.

– А что дети? Я ничего такого не сказал. Просто Сашка там люди другие, вот и живут по-другому. А у нас... как наш президент когда-то говорил? Народ у нас быдло. Имеем то, что и имеем.

– Ага, - засмеялся Павел.
– Имеем то правительство, которое нас потом и имеет.

– Да Пашка, - кивнул Костя.
– Именно так. Рыба откуда начинает гнить? С головы. Отрубить голову, так может все остальное свежим останется.

– Вы все правительство, президент, голову рубить, - сказал Александр Петрович - А кто это? Роботы или машины? Те же люди, что и мы с вами.

– Вот я про то и говорю, - заметил Костя.
– Люди у нас такие. Каждый о себе думает. Как у нас говорят: моя хата с краю. Менталитет у нас такой. Мен-та-ли-тет. Тут уже ничего не поделаешь. Семьдесят лет Союза не прошли даром.

– Э-э-э, - протянул Олег.
– Ты, Костик, так не говори.
– Я в Союзе за свою зарплату мог не только одеться, обуться, семью прокормить, но и на машину насобирать денег. Мои дети ели булочки по одной копейке и батоны по пятнадцать копеек, колбасу Докторскую по два рубля тридцать копеек и пили молоко по тридцать две копейки за литр. А посмотри, что сейчас творится? Народ нищий, а верхушка жирует, все никак не нажрется. Может, дай-то Бог, подавится.

– Ну, что вы развели тут за балаган?
– вмешалась Надежда Васильевна.
– У нас День Рождения, а вы старое ворошите. Раньше была одна жизнь, сейчас другая. Зачем старое ворошить? Воспоминаниями сыт не будешь. Дайте Сашке слово договорить.

– Времена, и правда, другие были, - Александр Петрович провел пальцами по щекам.
– Надо как-то приспосабливаться только вот как же его приспособишься-то, когда народ не живет, а выживает.

– Голова, Сашка, с головы все начинается, - вставил Костя.