— Кто такой полковник Штайнер?

— Это мой псевдоним для агентурных сообщений.

— Продолжайте, — велел Гиммлер.

— Мне лично все представляется делом организации. Сумеем организовать проведение операции на должном уровне; значит, успех будет полный. В любом случае важно, что все делается руками русских.

— Напоминаю — мертвым, если по-другому не получится.

— Да, рейхсфюрер!

— Хорошо. Я оставляю дело в ваших руках. Но при одном условии. Вы непосредственно участвуете в операции. Десантируетесь вместе с группой и командуете на месте. Вы помните свою присягу фюреру?

Полковник Радл поднялся со своего места и, вытянувшись в струнку, начал: «Клянусь богом исполнить эту святую клятву! Я буду беспрекословно подчи…»

— Довольно, полковник! Я хочу, чтобы вы помнили и мои сокровенные слова.

— Я их помню, рейхсфюрер: «Верить, повиноваться, сражаться!» Такие слова не забываются.

— Отлично, полковник. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли на аэродром. И помните, какое дело я вам доверил…

Полковника Радла встречали в Мариенбаде начальник разведшколы РОА Тензоров и оба его заместителя. В самую последнюю минуту подоспел Штрик-Штрикфельдт.

— Мы ждали вашей радиограммы, господин полковник, — сказал немецкий куратор РОА. — Все так неожиданно перевернулось с ног на голову…

— Мы сражаемся, не правда ли, господа офицеры? Следовательно, нам необходимо верить, что мы сражаемся не по наитию, а по плану. И повиноваться приказам командования, не испытывая сомнений. В какой степени готовности группа?

— Сорок восемь часов, господин полковник, — доложил подполковник Тензоров. — Горное снаряжение укомплектовано на двадцать восемь человек…

— Не понадобится! — бросил Радл. — «Черный орел» отменяется: Летим в другую сторону, через Ла-Манш. Обмундирование английское. Высадка в районе Норфолка. Конкретные задачи группа получит по прибытии на место.

— Но генерал Фрейтаг-Лорингхофен и полковник фон Штауфенберг намерены… — начал было Тензоров.

— Они ничего не должны знать! — отрезал Радл. — Едем в «Охотничий дом», я должен сам убедиться в готовности группы выполнить любое задание фюрера.

Минут через тридцать вместительные машины проехали под шлагбаумом разведшколы РОА. Пока срочно подбирался камуфляж для полковника Радла, пока ждали «дакоту» с пилотом Антилевским, ибо именно трофейная «дакота» была затребована полковником Радлом, Тензоров и Калугин уединились в одном из помещений разведшколы.

— Ну ни хрена себе! — сказал Калугин. — Готовились брать одних зверей, теперь, выходит, совсем не к этому готовились. Что нам в том Норфолке делать? Может, со Штауфенбергом связаться, пока не поздно?

— А что он сможет изменить? — резонно возразил Тензоров. — Ты видишь, как Радла скрутили? Слова лишнего не скажет. Приказал готовить двенадцать человек, он — тринадцатый.

— Ну, а там-то что от нас потребуют?

— Попробую выяснить, — сказал Тензоров. — Подожди здесь.

Начальник разведшколы вернулся довольно скоро. Лицо у него было серым, как старая марля.

— Черчилль… — шепнул он Калугину.

— Что?!.

— Не что, а кто. Английский премьер, вот кто. Приказ Гиммлера — взять живым или мертвым. Это конец всему, что мы успели здесь наработать…

— Тензоров был потрясен и даже не пытался скрыть свое состояние.

— «Дакота» сломалась, — быстро подсказал выход Калугин. — Антилевский что-нибудь придумает, надо только успеть шепнуть ему, куда нас посылают.

— Экипаж будет изолирован от группы до момента десантирования. Да ты же понимаешь — найдут другую «дакоту».

— Ну тогда… — Калугин на мгновение задумался. — Тогда пусть не найдут нас.

— Не понял, — покосился на него Тензоров. — Разбежимся, что ли, по окрестностям?

— Зачем? Полетим, как приказано, а там…

— Что там?

— Это я уж как-нибудь соображу по ходу дела. А ты подумай о том, что здесь. Нам за английского премьера спасибо в Москве не скажут. Плюнь на запрет радиосвязи, дай шифровку, объясни в двух словах ситуацию. Я уверен, что там будет ждать засада. Англичан предупредят. Канарис и предупредит. А мы головы на плаху, во имя чего? А попади там кто-нибудь из нас в плен, у кого-то душа дрогнет, слово за словом все выложит про операцию «Черный орел». И конец всему.