Мадам Кочерыж наконец закрыла рот и суетливо поправила платок на голове. Она всегда так делала, когда была смущена и не знала, с чего начать.

– - Мне нужно... на прием,-- наконец выдавила она и неожиданно для себя хохотнула. Но девушка понимающе кивнула, ее ладонь скользнула под локоть мадам Кочерыж. Не успела Салли опомниться, как они уже сидели на низком диванчике в залитой полуденным светом приемной.

– - Что вас беспокоит?-- осведомилась секретарь и открыла небольшой блокнот.

– - Это долгая история. Мне срочно требуется помощь доктора Невруза, очень срочно.

Мадам Кочерыж закрутила головой в поисках прославленного психиатра, но, натолкнувшись на деланно-грустное лицо секретаря, упала духом.

– - Сожалею. Сегодня весь день доктора расписан по минутам.

– - А завтра?

– - Завтра праздничный день, и доктора не будет в городе. Будет ли вам удобно придти после праздника?

Салли ответила не сразу. Она рассматривала фарфорового херувима, трубившего в рог на столике неподалеку. Статуэтки она тоже не любила. Их мертвые глаза словно следили за каждым ее движением.

– - Да, давайте,- протянула она.

– - Сейчас принесу журнал, и мы запишем вас на следующую неделю. Я помню, у доктора было небольшое окно.-- Девушка и ее милая улыбка скрылись за дверью, торопливый стук ее каблуков эхом отозвался в коридоре.

Салли снова взглянула на херувима. Тот продолжал дуть в рог, и его маленькие глазки буравили женщину с ехидной злостью. Мадам Кочерыж с трудом оторвала от него взгляд и подняла голову. Вместе с ней подняли головы четыре Салли Кочерыж, все напряженно уставились ей в глаза, поджав бледные губы.

Когда девушка вернулась, приемная опустела, а по улице Святых Сладострастников быстро шагала странная женщина, закрывая голову и лицо платком.

Не доезжая до границ Брюхвальда, Диа натянула поводья и замедлила ход. Далеко внизу, под копытами ее коня шумел темный полог леса, деревья потрескивали в морозном, напоенном сосновым ароматом воздухе. На окраине, в вырубленной каверне ютилась деревенька. Окна ее домов золотились светом, за бревенчатыми стенами играла музыка и раздавался хохот,-- селяне отмечали праздник шумно и буйно, как и полагалось в Ночь Зимнего Солнцестояния.

Диа стащила перчатку, сунула пальцы в рот и пронзительно, по-разбойничьи свистнула. Второй и Третий, ехавшие чуть поодаль по правую и левую руки, вторили ее свисту, и звук разлетелся над деревенькой и темными лапами елей. Свет в окнах домишек тут же погас, откуда-то из-за холма донесся протяжный вой. С древности и люди, и оборотни знали, чем им грозила нечаянная встреча с Всадницей и ее свитой.

А последние еще и чуяли, что происходило после ее леденящего свиста.

Несколько мгновений все вокруг замерло и погрузилось в тишину. Затем из-под мохнатых ветвей опасливо выплыла прозрачная серая тень. Постоянно меняясь в размерах, она поднялась выше, к последнему в процессии всаднику, где застыла, колеблясь, словно дым на ветру.

Еще несколько теней вынырнули из небольшого лесного кладбища и присоединились к Дикой Охоте, смирно выстроившись в конце. Одна, совсем крохотная, показалась из покосившейся пристройки к дому, ее туманное облачко прибилось к самому хвосту. Похоже, за минувший год селение навестила настоящая эпидемия, решила Диа, хлестнув коня поводьями. Это значило много работы, в соседних селениях, а, может, и больших городах. И где носило еще четверых всадников, когда они были так нужны? Девушка скрипнула зубами, и больная нога привычно заныла на ветру.

Полномочиями проводника Диа наделяли лишь в Ночь Зимнего Солнцестояния, от заката солнца до его первого луча. Впрочем, ей с лихвой хватало и двенадцати часов - уж слишком изматывал нескончаемый поток энергии, льющийся сквозь нее, словно океан через крохотный кран. И пользоваться столь могущественными силами еще хоть раз за год без необходимости она ни за что бы не стала.

Когда Диа пересекла границу Брюхвальда, ее свита заметно увеличилась. Четверо опоздавших наконец нашлись, и теперь следом скакало двенадцать всадников, оживленно переговариваясь, точно торговки на базаре. За ними тянулись стенающие и шипящие тени недавно умерших. Бесплотные и неприкаянные, они появлялись группами, поднимаясь от кладбищ, поодиночке выныривали из-под темных крон лесов и присоединялись к процессии. Дорога в вечность царства мертвых их ожидала недолгая, всего одна ночь и сотни миль пути. Двенадцать часов пути, и духи уплывали в сияющее ничто, где их ожидал суд гораздо более серьезный.

Диа ехала молча, сжав губы и всматриваясь в далекие нити дорог внизу. Туманные пряди облаков прочно вплелись в ее волосы, ветер свистел мимо, кружа тучи снега. Но пальцы Мастера все так же крепко держали поводья, а глаза не мигали. Диа дель Боско всегда справлялась со своими обязанностями по высшему уровню, не упуская ни единой мелочи. В мелочах скрывается самая суть, где-то слышала она. Отличная мысль, вот только кроме Диа никто ее не понимал.

Девушка потерла затекшую шею и вновь уставилась под копыта коню. Леса сменялись полями, поля сменялись горами, а затем снова лесами. Брюхвальд славился просторами, которые становились особенно безлюдными и опасными ближе к окраине страны. Тот парень, Фэй, был родом из Брюхвальда, она прочла это в его досье. Выходец с востока и крестная фея в одном флаконе, ха. Еще ни один Брюхвальдец на ее памяти не отличился добросердием и порядочностью, уж Диа-то знала. В горном Фьордалле всегда только и было разговоров, как южный сосед расплодил нечисть, да какую жесткую политику ведет их отсталый монарх. Который по слухам являлся к тому же вампиром. И как в подобной стране могла вырасти нормальная крестная фея? Кристиан Фэй казался очень странным, не похожим на остальных, и эта его искренняя широкая улыбка... Мотнув головой, Диа вернула свои мысли к цели Охоты.