– - Не ленитесь, и в следующее Солнцестояние будет вам прощение. А если нет,-- мужчина завис над столом, нелепо дрыгая ногами. Сапогом он задел зеленую бутыль, и та опрокинулась кому-то на грудь.-- Я вытащу ваши кишки и набью животы соломой. Не ждите пощады от Дикой Охоты.

Побелевшие от напряжения пальцы Диа разжались. Брюхатый с грохотом обрушился на поросенка, разметав тарелки и остатки еды в стороны. Женщины с визгом полезли под стол, кто-то сдавленно ругнулся, кто-то потянулся за ножом. Мать Уота обхватила мальчика руками, похоронив его в своем необъятном теле, и по-коровьи заревела.

– - Это было не по правилам,-- заметил Четвертый позже, и его карие глаза сощурились за прорезями маски. Но Диа прошествовала к коню, ничего не ответив. Что они вообще могли знать о правилах?

Копыта коня трижды примяли снег, прежде чем он и его всадница взмыли в воздух. Следом поднялись остальные Всадники, округу огласил их громкий свист и гиканье. Из-за сумрачной лесной гряды показались новые души, и Диа направилась к ним.

"Не сдавайся,-- шепнула она мальчику на прощание,-- я буду приглядывать за тобой".

Мадам Кочерыж находилась на самой грани нервного истощения. Она боялась спать, боялась есть, выходить на свет божий и вообще приближаться к двери на улицу. Теперь улица превратилась в опасные джунгли, где зеркала появлялись в неожиданных местах, а казавшиеся надежными люди играли с ней злые шутки. Еще этот праздник Солнцестояния, будь он неладен... Вечерело, и за окном принялись взрываться волшебные хлопушки с дальнего запада; искры, которые они рассыпали, виднелись даже через плотные шторы. В газетах писали, что они очень опасны из-за нестабильной начинки, и пара человек с их помощью лишилась рук. Хлопушки и волшебство в списке страшных вещей Салли стояли в первой десятке.

Также Мадам Кочерыж не любила праздники. Они вносили в ее бытие элемент мистики, грозя перевернуть жизнь на новый, чистый лист. И никто не обещал, что этот чистый лист окажется белым.

В дверь постучали, и с испуга мадам Кочерыж едва не скатилась с кресла. Стряхнув первое оцепенение, она набросила на плечи халат и приблизилась к двери.

– - Да?
– ответила она, на всякий случай придерживая ручку.

– - Это Лоли,-- сообщил юный голос, и Салли с другой стороны припала к твердому остову двери. Какое облегчение, то была лишь официантка из кафе, всего лишь... Она внезапно похолодела от посетившей ее мысли. Но откуда Лоли узнала ее адрес? И почему явилась именно сейчас, когда вокруг происходило столько необъяснимых явлений?

– - Прошу прощения, но я не могу сейчас открыть,-- дрожащим голосом ответила мадам Кочерыж.-- Это что-то срочное?

– - Вас давно не было видно в нашем кафе, и я заволновалась. С вами все в порядке?

– - Все прекрасно, можете не волноваться.

Однако Лоли не унималась. В ее тоне скользили настойчивые незнакомые нотки, и мадам Кочерыж еще раз проверила цепочку на двери.

– - Вы посещали врача? Если вам нужны лекарства или...

– - Ничего не нужно, спасибо,-- перебила ее Салли.-- Чувствую я себя отлично, просто не в настроении для прогулок.

Некоторое время официантка молчала.

– - Хорошо, мадам Кочерыж. Приходите в кафе, я буду рада видеть вас.

Сердце Салли отбивало крещендо, и она даже закусила губу, чтобы случайно не застонать от страха. Но, спустя некоторое время каблуки девушки процокали по лестнице и затихли внизу. Парадная дверь хлопнула. Мадам Кочерыж вновь оказалась отрезана от окружающего мира толстым пластом тишины.

В вечернем сумраке тянулись долгие минуты. Наконец оторвав ухо от деревянной поверхности, Салли неспешно прошла обратно в комнату, по пути поправляя картины на стенах. Надо бы протереть пыль, напомнила она себе и вытерла измазанные пальцы о халат.

Однако, войдя в комнату, она тотчас забыла и про пыль, и даже собственное имя.

С противоположной стены на нее смотрело большое зеркало. Оно тускло мерцало там, где совсем недавно цвел идиллический пейзаж; за овальную раму был заткнут ярко-розовый клочок бумаги. Но мадам Кочерыж проигнорировала бумажку, не сводя оцепенелого взгляда с серебристой поверхности.

На сей раз отражение было иным. За деревянными цветами рамы отражалась исчерченная полосами стена, буфет и комод, не хватало лишь самой Салли, застывшей напротив. Комната в зеркале была пуста. Мадам Кочерыж закрыла глаза, сосчитала до десяти и открыла их снова.

Зеркало никуда не исчезло.

Салли махнула рукой в надежде раскусить оптический обман. Но зеркало по-прежнему пустовало. Снаружи, за стенами дома снова загрохотали хлопушки, где-то наверху тихо заиграл граммофон.