Возвращаясь домой уже в темноте, Ярр, не зажигая свечи, бросался на кровать и блаженно закрывал глаза – перед внутренним взором вставало ее лицо. Рукава его рубашки, казалось, хранили слабый аромат ее волос и рук - запах сухой, нагретой солнцем травы на закате. Потом вскакивал и хватался за кисти.

Теперь он рисовал стремительно и ярко – словно пел, и каждый его рисунок дышал радостью. За несколько дней Ярр похудел, глаза его светились счастливым огнем, и только слепой мог бы не заметить этого…

– Зачем она тебе? – недоумевая, спросил его Бор.

Брат знал, конечно, обо всем – у них не было секретов друг от друга. И – Ярр видел – силился понять, но не мог. Кажется, впервые в жизни не мог понять… а может, посчитал очередной причудой спятившего братца. Ярру было почти все равно.

– Девчонок в городе пруд пруди… не одна, так другая… на два дня – не все ли равно, кто?

– Ты не понимаешь, - тихо сказал Ярр. – Она не такая, как все…

– Актерка, - пожал плечами Бор. – Какая разница-то – актерка ли, прачка ли, кухарка? Ты ведь не жениться на ней собрался…

– Молчи, брат, - едва слышно промолвил Ярр. – Молчи…

Бор помолчал. А потом проговорил только:

– Ох, смотри, Ярр, смотри. Зная тебя…

И ушел, не желая продолжать разговор.

В прежние времена Ярр, наверное, озадачился бы, а может, и обиделся вовсе. Но не сейчас. Сейчас его несла, словно на крыльях, та необыкновенная легкость, что снова вернулась в его душу после знакомства с Ясой. Давно, как давно не чувствовал он ничего подобного…

Это были самые длинные и самые короткие дни в его жизни. Пролетели они – всего пять – стремительно, словно пять мгновений.

На шестой день Ярру удалось освободиться только к вечеру. Солнце стояло уже низко, и от деревьев на траву протянулись тени, когда он, оседлав коня, привычным маршрутом двинулся по улицам города. Сегодня он обещал им нарисовать афишу; следовало поторопиться, пока опять не зарядили дожди и достаточно света. Коробочки с красками побрякивали в притороченной к седлу суме.

По обыкновению, на постоялом дворе было людно, и если кто и обратил внимание на неброско одетого юношу, то скорее как на владельца красавца-коня. Ярр опасался не застать актеров – мало ли, может, уже началось выступление. Но хозяин кивнул ему, и Ярр с облегчением увидел на заднем дворе знакомый яркий фургон.

У костерка на корточках сидел Агель и что-то помешивал в котелке над огнем. От котелка поднимался пар. Ярр принюхался и поморщился. Клей.

– Добрый день, Агель, - поздоровался он.

– И вам не хворать, - буркнул старик мрачно.

– А Яса где? – весело спросил Ярр, не обращая внимания на мрачность клоуна. – Мы… я обещал ей рисунок сегодня закончить.

– На рынок она пошла, - сообщил Агель. – И Тис с нею...

– Жаль, - огорчился Ярр. – Я всего на пару часов смог выбраться.

Старик покряхтел и поднял на него темные глаза. Ярр поежился – таким пристальным и оценивающим показался ему этот взгляд.

– Вот что… господин Ярр, - Агель похлопал рукой рядом. – Присядьте-ка… разговор у меня к вам.

Ярр послушно опустился прямо на землю. И улыбнулся мягко:

– Я слушаю вас…

Агель опять покряхтел, пожевал губами. Отвернулся.

– Вот что… господин Ярр. Дело такое… деликатное. Словом… просить я хотел…

Ярр усмехнулся про себя. Этого можно было ожидать, странно лишь, что старик так долго медлил. Чего, интересно, он попросит? Денег? Уладить дела с хозяином? Бумаги выправить? Коня нового?

– Дело такое… - повторил Агель. – Вы… уж не обижайтесь, господин… вы перестали бы к нам ходить.

– Что? – не понял Ярр.

– Не ходите, говорю, к нам больше, господин. Не в обиду вам будь сказано, но… мы ведь для вас как игрушка. А мы… тоже люди живые. Не за себя я прошу, господин Ярр, - за Яску.

– Ч-что? – ошеломленно проговорил Ярр.

– За Яску, да. Я ведь вижу, какая она ходит все эти дни. На себя не похожа. То смеется, то плачет… а спросишь – огрызается в ответ. Она гордая, слова мне не скажет, но глаза-то есть у меня. Полюбила она вас, не иначе. А ведь она вам не пара, господин Ярр, и вы это знаете. И Яска это знает, оттого и молчит. У вас, поди, и невеста есть или скоро будет… вы поиграетесь с ней и бросите, а она… как бы не вытворила что. Она ведь как дитя… но если полюбит, так на всю жизнь. Мать ее такая же была. Забыть вас не сможет. А вы… Не дело это, - старик говорил сбивчиво и хрипло, торопливо. – Пока еще не поздно, пока можно поправить – уйдите вы ради Бога, не мучьте ее… и себя, - вырвалось вдруг у него. – Вы ее забудете… и Яска – сможет. Мы поможем, я и Тис. Может, потом хорошего человека встретит. А так…все равно у вас жизни не будет. Она вам не пара…

Ярр молчал, стискивая пальцы.

– Вы же никогда не полюбите ее так, как равную. Она всю жизнь вам игрушкой будет, потому что ровней вам никогда… никогда. Да, наверное, и батюшка ваш не одобрит. Уж не знаю, кто вы, господин Ярр, но вижу, что птица не из простых. Так зачем вам позор на себя навлекать – актерку в жены? Богом молю, оставьте вы нас в покое. Вы и так уже для нас сделали столько, что… вовек не забудем. Мы уедем завтра… днем отыграем последний раз и уедем. Пока не поздно, уходите вы, и мы будем вас вспоминать добрым словом, молиться за вас будем. Чтобы не пришлось проклинать вас… уйдите!