– Вот и прекрасно, – удовлетворенно кивнул «светлый», сполна мне отомстив за сегодняшние разочарования, и величественно удалился, на какойто миг заставив пожалеть о снятом проклятии и испытать острый приступ человеконенавистничества.

– Мне очень жаль, барон, – виновато развел руками граф, когда мы остались одни. – Но вы сегодня действительно натворили бед… поэтому, думаю, так будет лучше, в первую очередь, для вас. Поэтому постарайтесь понять мотивы мастера и не сердитесь на него за эту строгость.

– Конечно, господин граф, – выдавил я, с мрачным видом уставившись в пол.

Его сиятельство покровительственно похлопал меня по плечу и, не сказав больше ни слова, вышел из разгромленного кабинета. И уже не увидел ни высунувшуюся прямо из стены хищно оскалившуюся гусеницу, на морде которой застыло кровожадное выражение, ни мелькнувшую за окном крылатую тень, царапнувшую когтями остатки подоконника и тут же пропавшую вдали, ни, тем более, моего изменившегося лица, на котором промелькнула стремительная, мимолетная, но поистине дьявольская усмешка.

– Ну и что нам это дает? – обеспокоенно спросил призрак, когда за гостями закрылась телепортационная арка. – Хозяин, вам не кажется, что этого «светлого» давно пора поставить на место?

– Рано, – задумчиво обронил я и, усевшись на поваленную полку, скрестил руки на груди. – Пока еще не время. Он должен быть абсолютно уверен, что я не способен воспользоваться своим даром.

– Так у него не получилось вас заблокировать?!

– Нет, конечно, – пренебрежительно фыркнул я. – Такие заклятия я научился обходить еще до совершеннолетия. Отец всегда считал, что они калечат юных адептов, поэтому избрал для меня иной путь обучения и заставил сперва научиться тому, как разрушать, а не строить, взламывать чужую защиту, а не создавать свою собственную, и нападать до того, как враг сделает первый шаг.

– Очень рискованный взгляд на жизнь, – пробормотала гусеница, поправив спадающее пенсне. – Так я не понял, зачем тогда был этот фарс? И для чего вы уничтожили свои артефакты?

Я улыбнулся.

– А кто сказал, что я их уничтожил?

– Э?! – у гусеницы забавно вытянулась морда. – А разве…?

– Я похож на человека, способного упустить из рук такое сокровище?

– Но как же…?

Я хмыкнул и, порывшись в кармане, выудил оттуда точную копию амулета, который недавно оставил на столе в этом самом кабинете. Только заряженную под завязку и опасно поблескивающую под светом далеких звезд, словно маленькое солнце, готовое вотвот рвануть.

– Знаешь, что это за штука?

– Нет, хозяин. Я плохо разбираюсь в магии.

– Серьезное упущение… мы его исправим. Это, друг мой, взрывательный амулет. Правда, устаревший образец, но новых я еще не успел создать – для этого нужны особые ингредиенты, которые Модша мне пока не добыл.

Гусеница подобралась поближе и внимательно оглядела мирно лежащий на моей ладони амулет. Сравнила его с тем, который видела раньше. Правильно подметила сиреневатый цвет его граней. Изумленно моргнула, сопоставив два простеньких факта и припомнив нарисованные мной защитные руны, а затем растерянно отпрянула.

– Хозяин… вы что, взорвали свой кабинет САМИ?!

– Конечно, – спокойно кивнул я, пряча бомбу обратно в карман. – Иначе бы Лиурой не отвязался и не сегодня так завтра потребовал выдать ему остальные артефакты. Как мой «учитель», он действительно имеет на это полное право, поэтому я предпочел показать ему, что они уничтожены, чем отдать в руки Совета хоть одну вещицу из своих старых запасов. Будучи простым мальчишкой, забрать их из сундука я бы, по мнению мастера, ни за что бы не сумел. Ему ведь невдомек, что укладывал их туда тоже я, так что мне отлично известна последовательность работы с артефактами. Убрать их из сундука и перетащить в новый кабинет тоже не составило особого труда. Положить на их место другой артефакт, при взрыве которого осталось столь мощное «темное» поле, было еще проще. А уж за ним даже архимаг не поймет, что тут действительно взорвалось, а что было заранее изъято. Так что у мастера Лиуроя не появится ни малейшего повода для подозрения.

– А книгито зачем было уничтожать? – обалдело воззрилась на меня гусеница.

Я пожал плечами.

– Они не представляли особой ценности.

– Но «светлый» же сказал…

– Они не представляли особой ценности для меня, – уточнил я и сладко потянулся.

– Почему? Маг же говорил, что они написаны…

– Он просто не знал, что почти все они написаны мной, – отмахнулся я и позволил себе улыбку при виде появившегося на морде призрака выражения. – Я помню каждую из них наизусть, мой недоверчивый друг. И при желании легко восстановлю до последней буковки. В том числе, и ту, о которой так сокрушался господин граф.