Другая группка слухов относилась к ее семье. Вроде был когда-то у нее брат, который погиб при странных обстоятельствах. Вроде была еще и младшая сестра, которая связалась с бандитами и укрылась где-то за границей. Еще у Анфисы был сын, рожденный неизвестно от кого, но уж точно не от нынешнего официального мужа. В общем, слухи о личной жизни Анфисы Заваркиной оказывались еще более путаными, чем слухи о внешности и возрасте.

Третьи легенды — самые правдивые — нарекли ее «профессиональным стервятником». Когда в городе происходило что-нибудь, пусть даже скучное и унылое на обывательский взгляд — незначащее заседание, рядовая пресс-конференция — и появлялась Анфиса в красном, все понимали — быть веселью.

Она обладала особым даром проскальзывать даже на самые закрытые мероприятия, причем только легальным путем. Сколько бы ни грозили «волчьими» билетами власть имущие своим пиар-менеджерам, сколько бы не предупреждали они редакторов всех областных СМИ, у Анфисы все равно оказывались неподдельные проходные билеты. Всюду. На ее имя. Особое удовольствие ей доставляло наблюдать физиономии организаторов, когда она выуживала приглашения за их же подписью.

Однако, когда она снимала свою красную шкуру, то становилась практически незаметной.

Однажды она умудрилась поймать заместителя губернатора Полкина в бане с девицами. Девицы были не в фокусе, но Полкин вышел отлично: добрый, распаренный и красный.

Он был очень зол, крыл «эту краснокурточную» последними словами (самыми мягкими из которых были «гребаная шлюха») и требовал удалить публикацию отовсюду. Но разве можно что-то убрать из интернета? Фото и текст — едкий, но гладкий — в мгновение ока расползся по блогам.

Что спасло тогда Анфису от расплаты? Поговаривали, что то же самое, что и Полкина от снятия с должности — снисходительность губернатора. Молодые репортеришки, искавшие сенсации там, где их нет, утверждали, что сам губернатор натравил эту гадюку, чтобы усмирить вконец распоясавшегося заместителя. Впрочем, эта информация никогда и никем не была подтверждена.

Иногда Анфиса устраивала безобразные кабацкие скандалы и другие политически вредные вещи ради развлечения. Например, могла встать посреди пресс-конференции какого-нибудь чиновника и спросить, куда делись деньги, якобы выделенные городу на якобы перевозку зоопарка в якобы лесной массив. Дескать, звери уже второй год сидят в узких клетках у дороги, болеют и умирают, потому что их не на что перевезти за город. Вон лев от рака умер! Куда делись деньги? С кем вы их поделили?

Скандал устраивался только ради скандала: вся точнехонькая информация уже была у нее. Кто выделил, кто распорядился, и куда делись ассигнования — все было аккуратно записано. Цифры и схемы были превращены в гладкие предложения и готовы к публикации.

Наличие у нее этих данных лишь подтверждали догадки собратьев по цеху: она была очень близка с кем-то из администрации города.

— Очень близка, понимаете, — многозначительно говорили сплетники и наклоняли голову вправо.

— Заваркина, признайся: с кем ты спишь? — спрашивала ее закадычная подруга Зуля Зузич, прочитав очередную провокационную статью и озверев от любопытства.

— Я замужем, — отвечала та ехидно, — я сплю только со своим мужем.

Дважды после скандала ее задерживала охрана, но дальше вывода из здания под локоток дело не шло. Но уж если она успевала улизнуть, то исчезала бесследно.

Заваркину страстно обожали всякие независимые СМИ, блоггеры, вообразившие себя борцами с системой и читатели, предпочитавшие копание в политической грязюке чтению мирных воскресных газет. Ею восхищались начинающие журналисты, а матерые удивлялись ее бесстрашию и безнаказанности.

Бесстрашию, безнаказанности, а также прошибающей стены наглости удивлялся и ее муж, Игорь Кныш, мелкий предприниматель, содержащий заведение в центре города, настоящее название которого было утеряно. Слава супруги была чересчур громкой, грязной и скандальной, и потому в заведение Игоря стекалась неподобающая публика — оппозиционеры всех сортов, маргиналы и хипстеры. «На Заваркину».

— Ты пойдешь на Заваркину? — спрашивал парнишка в узких джинсах и кедах у босой девчонки в льняном сарафане.

— Увидимся вечером на Заваркиной, — перезванивала кому-то та.

Эта публика отличалась не только ненадежностью, но и крайне низкой платежеспособностью, что повергало Игоря в ярость, а его предприятие — в бедственное финансовое положение. Он пытался наладить дела и взывал к разуму жены, убеждая ее перенаправить своих поклонников в соседнюю кофейню, более подходящую им по статусу.

— Выгони их и всё, — пожимала плечами Анфиса, дивясь мужней беспомощности, — придумай что-нибудь, ты же умный. Хотя, можешь переименовать кафе в мою честь. Как оно там сейчас называется?

Игорек обижался, раздраженно махал на нее руками и уходил.

Официально Заваркина работала в маленькой газете «Благая весть». Ее редакция располагалась на самом верхнем этаже торгового центра, того самого, что находился напротив школы святого Иосаафа. Огромный сверкающий фасад, за которым скрывались привлекательные магазины, маленькие кафе, фуд-корты и игровые автоматы, отравлял жизнь Ангелине Фемистоклюсовне: школьники повадились прогуливать там уроки.