— Мы и нужны ей как раз, чтобы привести людей, — ответил ей Кирилл снисходительно.

— Спасибо, — сказала Заваркина и жестом предложила ему продолжать.

— Никто не пойдет на Бал, устраиваемый неизвестно кем, — пояснил он нахмурившейся Дженни, — мы должны будем объявить Бал нашей вечеринкой. Под нашими именами. И, видимо, только мы можем рассказать людям, как пройти к манежу.

— Только не через чердак! — велела Заваркина, — и особо не болтая!

— Скорее всего, с другой стороны парка, — задумался Кирилл. Он схватил со стола планшет, отложенный на время рассказа, открыл онлайн-карту города Б, нашел школу Святого Иосаафа и пригляделся к парку, где притаился манеж. Пальцем он прочертил предполагаемый путь. Кирилл подходил к Балу как к собственном проекту: решительно, серьезно и с заразительным энтузиазмом. Он относился ко всем возражениям от друзей как начальник, который слышит «не умею» от своих подчиненных.

— Я не согласна, — заявила Дженни.

— Тогда никакого бала не будет, и твое платье сожрет моль! — вспылил Егор, — мы останемся без Хэллоуина навсегда.

Егору же Бал на Хэллоуин был со всех сторон приятен. Он любил вечеринки, любил Заваркину и «акты гражданского неповиновения». Так он называл те оппозиционные митинги, флэшмобы и следующие за ними попойки, на которых ему приходилось бывать.

— Если кто-то из вас боится наказания, то ваших имен произнесено не будет, — уверила их Заваркина с ухмылкой.

— Как ты себе это представляешь? — спросила Соня. Она, протестуя против балетной диеты, слизывала крем с капкейка-«мозга», заставляя Кирилла периодически морщиться.

Для Сони, организовавшей не меньше дюжины митингов и членовредительских акций в защиту животных, нелегальная вечеринка даже не выглядела чем-то грандиозным. Небольшая акция в защиту свобод «культуроисповедания». Заваркина ей уже давно перестала казаться противной, после того, как спасла для нее Кляксу, которая, как и следовало ожидать, оказалась чрезвычайно разборчивой в еде. Каждый раз, пробираясь через кабинет Анафемы, рискуя быть пойманной, или спрыгивая из парка в подвал, рискуя переломать себе ноги, она несла с собой огромный пованивающий рыбий хвост и скрежетала зубами от злости. Но глядя на то, как кошка с азартом терзает рыбу и, улыбаясь, чавкает оторванными кусками, Соня умилялась и забывала свое раздражение.

— Я скрою вас за кличками, — пообещала Заваркина, усаживаясь на место, — все, включая, к сожалению, Анафему, будут знать, что это вы, но юридически вам ничего предъявить не смогут.

Дженни сомневалась. С одной стороны, у нее было чудесное платье, в котором она понравилась Егору (она видела, он оценил!) и самой себе (что не менее важно!). С другой, ее репутация могла не перенести наказания за организацию нелегального Бала на Хэллоуин, а значит, накрывались ее зимние каникулы в Нью-Йорке, на которые она возлагала столько надежд. К аккуратной стопочке сомнений прибавлялось еще недоверие к Заваркиной и тот факт, что Егор, похоже, в нее влюбился. Хотя последнее могло считаться лишь за половинку сомнения, потому что Дженни была уверена: Заваркина не заинтересуется школьником.

Дженни вздохнула и бросила на себя взгляд в зеркало. Платье невероятно ее красило. Новое для Дженни чувство, удивительное и волшебное — любовь к своему отражению в зеркале — медленно, но верно побеждало здравый смысл.

Пасмурным утром последнего четверга октября учителю информатики Савве Ивановичу, крохотному очкарику, вечно торчащему у ноутбука, пришел e-mail. Он на секунду оторвался от букв в командной строке, мельком глянул на письма: спам, спам, спам, приглашение на конференцию, спам, «Trick or treat» отправителя «Аграфена Чайник», спам…

— Аграфена Чайник? — заинтересовался Савва Иванович и кликнул на письмо. Оно было исполнено вежливого ехидства и уведомляло его, что если он не распространит следующую ссылку среди старшеклассников Святого Иосаафа, то неведомая Аграфена Чайник расскажет его руководству, что его диплом факультета автоматизации производств — профессионально исполненная фальшивка.

Савва Иванович похолодел.

В школу Святого Иосаафа, естественно, не принимали на работу учителей без образования. Даже будь ты трижды гением — в области педагогики, дипломатии и своей предметной — без диплома двери с вырезанным львом с факелом в лапе навсегда для тебя закрыты. Документально подтвержденную гениальность могло заменить только личное знакомство с кем-то из попечительского совета.

Савва Иванович покрылся холодным потом. Диплома у него действительно не было. Если об этом узнают в школе, то его выгонят! Он не может потерять эту работу!

С содроганием он кликнул на ссылку: http://saintjosephcollege.blogspot.ru/

Он сразу понял, что это блог.

На первый беглый взгляд ничего необычного в этом блоге не было: шаблонный дизайн, стандартные виджеты, невнятный аватар и имя автора «Аграфена Чайник».

— Так вот ты кто, Чайник. Блоггер ты.

Савва Иванович не любил местных блоггеров: он считал их самоуверенными, нахальными шишками на ровном месте. Например, один из них, абсолютнейший IT-профан, собрал людей на тренинг и заверил их, что платформа Живого Журнала устарела исключительно из-за отсутствия одной единственной технологии, которая — Савва готов был дать руку на отсечение — была туда внедрена давным-давно. Савву на это мероприятие привела его тогдашняя подружка, тоже блоггерша.

Они встречались совсем недолго. Прошло уже полгода, но Савва так и не понял, что послужило причиной для разрыва. Одним теплым весенним днем они прогуливались по скверику, и барышня обмолвилась, что ее страничка «ВКонтакте», кажется, взломана. Савва не удержался и прыснул. «Да кому ты нужна?», — сказал тогда он. Ответом ему было недоумение и обида. Он поспешил объяснить, что имеет смысл взламывать видных политических деятелей или, на худой конец, каких-нибудь артистов. Девушка обиделась еще больше, потому что среди своих друзей считалась влиятельной персоной: в ее блог заходила тысяча человек ежемесячно.