– Я не больной и на очередь не встану! – отрезал Сергей.

– Сереж, а что, нормальный человек не должен добиваться своих прав? – поразилась Наташа; она видела возбуждение Сергея, оно огорчало ее, однако Наташа не чувствовала за собой ни малейшей вины. Что такого она предложила? И что за странная реакция?

– Я погорячился, Наталочка, – заметив недоумение жены, постарался взять себя в руки Сергей. – Выразился неудачно, вот ты и не поняла мою мысль... Знаешь, почему у меня нет «Волги»? – неожиданно спросил он.

Это обстоятельство на первый взгляд никак не было связано с темой разговора, но Наташа, догадываясь, что Сергей не случайно заговорил об этом, податливо переспросила:

– Почему?

– После... тех событий нам наобещали всякого, – сумрачно поведал Сергей. – Например, каждому ликвидатору полагается «Волга». И еще куча всяких льгот – путевки, гаражи, квартиры вот...

– Но это же прекрасно! Так и должно быть! – воскликнула Наташа.

– Ага, – жестко усмехнулся Сергей. – По-твоему, по-моему... Но знаешь, те, кому поручено распределять всю эту благодать, не так считают! Они воображают себя богами: решают, кого одарить, а кого счесть недостойным того, что вовсе не принадлежит господам чиновникам. Откуда только такая уверенность в собственном превосходстве? Они просто одурели от безнаказанности!

В голосе Сергея звучала выстраданная годами горечь. Наташа затаила дыхание: в этот уголок своей души Сергей никогда еще не пускал ее.

– Мне кажется, чиновников бесит само предположение, что кто-то может обладать благами, которые им кажутся атрибутами собственного высокого статуса! – продолжал Сергей. – Дай им волю, они заставили бы всех, кроме своих приятелей, жить в сараях и ходить пешком. А сами завершали бы свою карьеру тем, что, открыв на скопленные «доходы» фирму, поучали бы этих бедняг – плохо, мол, работаете.

– Сереж, да ты расскажи, при чем здесь «Волга», – тихонько попросила Наташа; она ощущала, как всколыхнулось в душе Сергея давнее ожесточение, и попыталась подтолкнуть его к более спокойному изложению фактов.

– Некоторые наши ребята повелись на сладкие обещания, – неохотно откликнулся Сергей. – В основном те, кому льготы были необходимы, как воздух. Ну, понимаешь, нам предоставили средства защиты от радиации, но излучение было слишком сильным, они не всегда выручали... А были моменты, когда просто некогда было думать о своей шкуре. Кому-то повезло – мне, Женьке, Славке... А другим нет. Через несколько лет у них начались мучительные болезни. Ребятам не хотелось стать обузой для близких. Лечение требовало денег, дефицитных лекарств... А те, кто понимал, что их болезни вылечить нельзя, просто не могли выдерживать гордую позу. Когда понимаешь, что у тебя просто не остается времени, чтобы обеспечить родителей, жену, детей, не захочешь, а пойдешь просить льготы.

– Сереж, да почему просить? Брать то, что положено...

– Ага, – скривился Сергей. – Брать! Нет, Наталочка, годами из последних сил ползать из одного кабинета в другой. Собрать кучу справок... ну, это-то как раз понятно, хотя, на мой взгляд, их могло бы быть поменьше. А потом без конца записываться на прием то к одному, то к другому начальнику. А они будут гонять тебя, как футбольный мяч... И в конце концов сообщат: «Да, вам положено... Но на всех не напасешься, придется подождать. Жаловаться нечего – мы ставим вас в льготную очередь. Каких-нибудь семь—восемь лет, и можете получать все, что вам нужно». А у человека нет в запасе этих лет, разве они не понимают?

Сергей крепко сжал плечи Наташи, будто хотел оградить ее от всех несправедливостей мира.

– Так поступали с теми, кто погибал от радиации, – с болью закончил он. – А те наивные ребятишки, которым посчастливилось уцелеть, слышали в ответ: «Ладно бы ты был болен! А то здоров как бык – и требуешь чего-то там... Рвач, вот ради чего ты поехал в Чернобыль»... Скоты! – скривившись, выговорил Сергей. – Отсиделись на безопасном расстоянии, а потом вообразили, что имеют право судить тех, кто жизнью ради них рисковал... Нет, на такое унижение я не пойду! Что хочешь со мной делай. Мне ничего от этих жаб не надо: ни пенсии, ни парковки, ни машины, ни путевки!

Рассказ Сергея потряс Наташу; несколько дней она носила впечатления от услышанного в себе, однако вскоре почувствовала, что не может сама прийти к спокойной оценке услышанного. В поисках понимания она обратилась к Лизе – та стала женой Славы еще до трагедии, многие друзья их семьи тоже были ликвидаторами, и молодая женщина не могла остаться вдалеке от их проблем. Кстати, и случай подвернулся – Лиза пришла навестить молодую маму; Анна Александровна увела Анечку на прогулку, а Сергей был на работе.

Лиза восхищенно ахала, суетясь вокруг кроватки безмятежно улыбавшегося Коли, трясла погремушкой, желая привлечь внимание малыша, а Наташа все подыскивала слова, чтобы перевести разговор с извечных женских тем на то, что тревожило ее.

Устав от поднятой вокруг него возни, Коля вдруг захныкал, но не успела Наташа склониться над ним, так же неожиданно заснул.

– На редкость спокойный ребенок, – промолвила Лиза.

– Да, я просто не перестаю удивляться, – отозвалась Наташа. – Казалось бы, такая тяжелая беременность, а с Анечкой у меня было гораздо больше проблем. Думаю, что, когда Коленьке исполнится полгода, я смогу вернуться на работу, и мама тоже считает, что справится с двумя малышами... Но Сережа настаивает, чтобы я сидела дома хотя бы до года.