Взяв обе сумки – и спортивную и ее, я поднялся к себе, зажег во всех комнатах свет, включил плазму в гостиной. По телевизору, как всегда в ночное время, показывали убийства, насилие, хронику дорожно-транспортных происшествий, отчет об аферах, вымогательствах и о жестокой доле заключенных. По Euronews была хроника из сектора Газа, затем очередные похищения людей в Ираке. По BBC можно было посмотреть на землетрясения и какие-то еще стихийные бедствия. Переключив на канал «Спорт», я увидел отменное мордобитие, называемое спортом. И венчала всю эту красоту сплошная реклама пива. Это уже по всем каналам одновременно. «Лучше бы сплошное порно после двенадцати ночи показывали. Может быть, демографический вопрос бы решили. И никаких двести пятьдесят тысяч рублей за второго новорожденного в семье платить бы не пришлось», – подумал я вяло.

Действительно, после просмотра нашего телевидения не только образовывать семью и рожать детей, но и жить не хочется. А насчет денег создается впечатление, что эти рубли за второго ребенка все равно до дома не донести, потому что по дороге попадешь или под машину, или под нож пьяного пивного алкоголика, которому сегодня не удалось получить взятку.

Вообще, мне кажется, что такое телевидение – исключительно для нашего широкого бедного слоя населения. Людям показывают, что, несмотря на то, что они должны экономить на еде, чтобы было на что купить одежду и дать хоть какое-нибудь образование детям, у них все хорошо, потому что они сидят дома в тепле, а кто-то гибнет там, на улице, или попал под цунами, выехав из страны. И так как кому-то значительно хуже, относительно них нам всем здесь хорошо.

А потому народ не задумывается над тем, что наша страна потенциально – богатейшая страна в мире, что у нас порядка 45% всех мировых запасов газа, приблизительно такие же безумные цифры по нефти и прочим полезным ископаемым. Никто не спрашивает, почему он не чувствует себя от рождения как какой-нибудь шейх, а получает от государства либо шестьсот рублей, либо двести пятьдесят тысяч, если ему круто повезло, и он оказался в семье ровно вторым ребенком.

Мои друзья – успешные люди и оптимисты по жизни – давно не смотрят телевизор, а новости получают из Интернета. Думаю, что не смотреть телевизор и быть оптимистом все-таки связано в наши дни.

Покопавшись в DVD-дисках, я нашел старый фильм Чарли Чаплина и с удовольствием переключил плазму на просмотр кино. У Чаплина нехитрый юмор, но такие глубокие мысли, если всматриваться в суть. Фильм сопровождала фортепианная музыка. Мне пришла в голову мысль. Я отключил звук музыкального сопровождения, поднял крышку домашнего фортепиано, продолжил смотреть фильм, заменив невидимого тапера. Наверное, я был худшим тапером Чарли Чаплина, но пара грустных тем мне очень удались, и я остался доволен собой.

Мой взгляд периодически упирался в сумочку Лео. А вдруг там что-нибудь важное, которое ей срочно необходимо, а она не помнит, где ее сумочка. Подобным методом я, видимо, хотел оправдать собственное любопытство. Никогда не лезу в чужие вещи, но тут хотелось знать чуть больше о своей подруге. «Зная ее лучше, я смогу обходить подводные камни в общении», – подумал я и потянулся руками к ее сумке.

Чувствуя себя как последний подлец, я все же открыл сумочку и рассмотрел содержимое. Помимо стандартного женского набора – зеркальца, пилочки, помады и кучи другой косметики я нашел несколько интересных вещей: баллончик с нервно-паралитическим газом, мода на которые давно прошла, пара презервативов и бумажник. Открыв бумажник, я обнаружил паспорт, немного денег, многократный талончик на метро и штук пять дисконтных пластиковых карт различных казино. При этом кредитных банковских карт не было и в помине.

«Чудненько! – подумал я и взялся за паспорт, – надеюсь, Лео, вы хотя бы совершеннолетняя. Ага, двадцать два года, Клеопатра Львовна Афонская. Проживаете в городе Волгограде, там-то, там-то, московской прописки нет и вкладыша о временной регистрации тоже. Лео! Да плевать мне на твою прописку. Но зачем же лгать, что москвичка?!»

Два дня спустя Лео приехала ко мне за бумажником, грустная и измученная, и осталась у меня на несколько дней. Посвежела, порозовела и взяла с меня обещание вырваться с работы и поехать куда-нибудь отдохнуть. Идея была ее, поэтому она занималась организацией тура. Вечерами убаюкивала меня рассказами, куда мы едем, какой там красивый отель, что-то говорила об организации экскурсий. Я слушал вполуха, потому что думал о том, как бы мне так уехать, чтобы проблем с бизнесом не случилось. Лео умудрилась меня уговорить на двухнедельный тур. Как ей это удалось, я до сих пор не понимаю. Одно дело вести расслабленный образ жизни в Москве, ежедневно контролируя основных сотрудников. Такое реально, потому что в крайнем случае легко среагировать на любой кризис в течение нескольких часов. Другое дело уехать из страны. Обычно я отдыхаю в год не больше недели. А тут две и сразу! Я тешил себя мыслью о том, что обдумаю на отдыхе планы развития и, может быть, подсмотрю в Европе новые тенденции и идеи.

Ни для кого не секрет, что почти все новые направления в бизнесе заимствуются нами из Европы или из Штатов. В торговле это, например, огромные по площади гипермаркеты. На телевидении – это реалити-шоу и современные сериалы. В ресторанном бизнесе – это фаст-фуды, DJ-кафе и винотеки.

В то время как Лео тратила подозрительно много денег на подготовку к поездке, я прописывал новую систему удаленного управления бизнесом.

Лететь решили в Барселону на пару дней, потом в Lloret de Mar, веселый городок на побережье Costa Brava. В Барсе у меня друзья, веселые тусовщики, русские, покинувшие страну лет десять назад. А в Lloret de Mar Лео нашла замечательный отель «Roger de Flor», в котором можно позавтракать, наслаждаясь видом на всю бухту и наблюдая с высоты птичьего полета за тем, как на пляж неспешно выходят первые отдыхающие.

Лео в традиционном для нее стиле то появлялась, то уезжала обратно к родителям на Щелковку, много болтала по телефону. Оставаясь ночевать у меня, обязательно сообщала домой, что она осталась у одной из многочисленных подруг. Часто упоминала в разговоре своего богатенького мюнхенского дядюшку, который, как я понял, живет то в России, то в Германии, ведя бизнес и там и там.

– Ты знаешь, – говорила она, изящно склонив голову и заглядывая мне в глаза снизу вверх, – у меня нет секретов от дяди. Родители обо мне не все знают, а он – все. Но даже ему я не все рассказываю. Ну, вот я ему сказала, что тебе двадцать пять, а не тридцать. Потому что ему бы, наверное, не понравилось, что я встречаюсь с мужчиной много старше меня.