Шрифт:
– Лео! – позвал я. – Ты как?
– Страшно! – отозвалась она. – Никогда не думала, что может быть так страшно.
24.
Третий день начался необычно. Лео встала раньше меня. Долго шуршала в ванной комнате. Потом появилась, одетая, собранная и готовая к чему-то.
– Ну, что будем делать сегодня? – спросила она, как-то нервно закусив верхнюю губку.
Я протянул руку, чтобы поймать ее и затащить обратно в постель. Она ловко увернулась и звонко произнесла:
– Я пойду завтракать. Догоняй!
Через несколько секунд дверь захлопнулась и Лео исчезла. Я хмуро вылез из постели. Не спеша умылся, почистил зубы, побрился, потом вышел на завтрак. Лео сидела одна за столиком, пила кофе и смотрела в окно на волны. Рядом лежал телефон. Лео ни на секунду не расставалась с этим раздражителем. Меня удивляло, зачем он ей даже в душе. Обычно люди, приезжая отдыхать, стараются выкинуть из головы все, что связано с Москвой. Но только не Лео… Она даже здесь строчила беспрестанно кому-то смс, то улыбалась, то злилась на кого-то. Наверное, ее бабушкой была радистка Кэт. Ее мама ездила в детской коляске во время полицейских облав в Берлине и пила молоко, насквозь пропитанное адреналином. И вот рядом со мной находится голодная до опасностей современная радистка Кэт со странным именем Клеопатра. Мне казалось, что каждый наш шаг застенографирован и размножен для чтения многочисленным подругам. «У нас банда, и мы общаемся», – любила говорить она. На вопрос, что же у них там за банда, она уклончиво отвечала, что «у них веселая такая банда девочек-припевочек, но мальчикам об этом знать не следует».
Я подошел сзади, нежно дотронулся до ее волос, наклонился и поцеловал в щеку.
– Что-нибудь случилось? – спросил я.
– Нет, просто дурной сон. Очень дурной…
– Да ладно! Что ты обращаешь внимание на какой-то там сон?
Она молчала.
– Ну, не волнуйся. Все будет хорошо, – убежденно произнес я.
– Ничего не будет… Мои сны сбываются… – Она вдруг потянулась ко мне, потерлась щекой. – Ты хороший…
Мне стало вдруг муторно и нехорошо на душе от этого «ты хороший». Теперь и у меня было ощущение, что ничего доброго уже не будет.
– Да что случилось-то все-таки, черт побери? – Я впервые в ее присутствии выразился и повысил голос. – Извини.
– Мне приснилось, что я вернулась из Испании, подхожу к нашему дому, а дома нет. И соседние дома какие-то другие, не похожие на прежние. Я спрашиваю, что случилось, где такой-то дом по такой-то улице. А мне говорят, что не было здесь никогда этого дома, что я все путаю. Я звоню по домашнему телефону, а номер не отвечает. Я стою посередине незнакомого мне района. А вокруг ходят незнакомые люди, хмуро оглядывают меня с головы до ног и проходят мимо…
– Ну и что? Это ж всего лишь сон.
– Может, и сон, только я звоню домой, а номер не отвечает. И мамин мобильный тоже, и папин… – Она повернулась ко мне лицом, в глазах у нее сверкали слезы.
У меня внутри все сжалось от чего-то гадкого и нехорошего. Я попытался ее обнять, но она отвернулась.
– А теперь еще и деньги на телефоне закончились. Осталось только смс-ки посылать. Но на них приходят отчеты, что доставить их невозможно.
– Позвони с моего. Может, у тебя телефон сломался? Только сейчас в номер вернемся и обязательно позвоним.
Мы молча позавтракали, пришли в номер. Я достал свой телефон и передал ей. Она вышла на балкон. Позвонила кому-то, что-то спросила. Пришла обратно недовольная и расстроенная чем-то. Помолчала, потом нехотя сказала:
– Папа поехал в Калугу к бабушке. Вчера вечером туда же срочно выехала мама. Это мне дядя сказал. Вестей от них пока нет. Дядя тоже не может им дозвониться.
– Остается только ждать и надеяться, что все будет хорошо.
– Ничего не будет, ничего… – Лео смотрела на меня, и по щекам ее текли слезы. – Леня! Прости меня, что я испортила твой отпуск.
– Лео, не болтай ерунды, а то я тоже начинаю нервничать.
– Я попробую. Поехали куда-нибудь к морю. Погуляем.
Мы поехали по серпантину в сторону Tossa. Свернули вниз на одном из поворотов. Доехали докуда смогли. Вышли из машины. Добрели пешком до моря. Место было скалистое. Дул ветер, и на море были волны. На берегу чувствовалось какое-то оживление. Мы как сомнамбулы подошли ближе и увидели мужчину, лежащего на песке. Двое поддерживали его ноги. Еще двое склонились над ним. Один держал голову, наклоненную набок. Второй делал ему искусственное дыхание. Я попытался отвести Лео в сторону. Но она застыла на месте, завороженно глядя на человека без сознания. Я кое-как выдернул ее из толпы зевак. Приобнял и потащил обратно к машине.
– Я тоже хочу вот так. Умереть и стереть всю свою жизнь, все свое прошлое, чтобы не было ничего. И начать все снова. Все снова… Хочу все снова и все по-другому… по-новому… Я так устала, пойдем…
Ветер словно отгонял нас от утопленника. Мы шли наверх к машине. А вниз с воем пронеслись полиция, потом амбуланса, потом еще раз полиция.
– Все будет хорошо… – только и повторял я, как сломанная игрушка.
Мы приехали в отель. Она сказала, что хочет принять душ. Я тупо включил телевизор и смотрел, ничего не видя. Спустя полчаса она выскочила из душа и упала мне на грудь. Ее била мелкая-мелкая дрожь.