Я засуетился, отчаянно пытаясь куда-нибудь свернуть. Но поворот был возможен только на ближайшем перекрестке, и то только налево, поперек трехполосной пробки. А следующий перекресток был большим, со светофором и с возможными полицейскими. Поэтому я по-московски вклинился поперек пробки. Водители встречных автомобилей оказались весьма и весьма доброжелательными, и мне удалось повернуть налево на маленькую улочку. Я ехал по ней, переводя дух и соображая, куда двигать дальше.

Ориентироваться в автомобильном потоке оказалось очень легко. Весь город река Сена делит на южную и северную части. Поэтому с севера на юг можно двигаться по какой-нибудь большой улице до берега Сены и там уже принимать следующее решение. Ориентироваться также можно по большим площадям, где организовано круговое движение. На каждой такой площади находится какое-нибудь незабываемое архитектурное сооружение. Я никуда не спешил и устроил себе обзорную экскурсию. Неспешно поколесив по центру часа два, я начал спокойно ориентироваться во всех больших улицах северной части города. Улица Мольер оказалась в ста метрах от Лувра, была короткой, узкой и односторонней. Вообще, мне показалось, что односторонних улиц в Париже больше, чем двухсторонних. Но двигаясь на авто, запутаться трудно, потому что параллельно одной почти всегда есть другая, с противоположным движением.

Припарковаться около отеля мне не удалось, потому что все три парковочных места были заняты. Поэтому я остановился точно перед входом, заблокировав движение, включил аварийку, бодро выскочил из машины, достал из багажника чемодан и вошел в отель. Поприветствовав портье на его родном французском языке, я отдал ему паспорт и ваучер и вежливо спросил, где тут ближайшая подземная парковка. Портье сказал, что паркинг в каких-нибудь ста метрах, и с беспокойством посмотрел на мою машину. Я оставил его заниматься моими документами и чемоданом и поехал устраивать свою машину.

Минут через пятнадцать я снова появился в отеле, взял ключи и пошел в номер. Хитрый француз решил меня разместить на седьмом этаже под самой крышей. Войдя в номер, я тут же понял, что это скворечник. Потолок был немногим выше моего роста и по краям комнаты был к тому же скошен. Окна выходили в колодец-двор. Из окон было рукой подать до стен и крыш соседних домов. Не распаковывая чемодана, я вышел из номера и не спеша спустился обратно к портье, на ходу осматривая другие этажи и еле слышно напевая «Я тигр, а не кот, во мне сейчас живет не Леопольд, а леопард…»

Второй этаж здания меня очень порадовал. Потолки высотой в четыре метра, всего три номера на этаже. Один из номеров с двустворчатыми дверями. «Отлично», – подумал я и сосредоточился на нескольких фразах, которыми, возможно, нужно будет обменяться с портье. После этого я отработал произношение этих фраз. При переговорах с французами невероятно важно не только говорить по-французски, но и правильно озвучивать слова и интонации. С более щепетильными людьми в этом вопросе мне встречаться не приходилось.

Закончив необходимую словесную подготовку, я попытался припомнить что-нибудь светлое и хорошее, чтобы избавиться от переполнявших меня отрицательных эмоций. Я вспомнил, как ел вкуснейший вафельный рожок с фисташковым мороженым всего двадцать минут назад, и пообещал себе в случае удачных переговоров съесть еще один такой же.

Итак, к борьбе за комнату я был готов. Не хватало только боксерских перчаток, ринга и зрителей. Я бодро спустился к портье, улыбнулся ему самой доброжелательной улыбкой и произнес:

– Извините, месье, я хотел бы узнать в какое время в вашем замечательном отеле завтрак?

– О да, месье, вот расписание завтраков и ужинов, – ответил портье со стандартной улыбкой.

– А где находится ресторан и на сколько человек он рассчитан? Я так спрашиваю, потому что имею привычку подолгу завтракать, но не хотел бы никому мешать, – продолжаю я заготовленные фразы.

– Вход в наш небольшой ресторанчик вот здесь, справа от меня. Вы можете приходить в любое указанное в расписании время. Я думаю, что вы никому не помешаете. Постояльцев в это время года почти нет, – ответил он.

«Вот поросенок! – подумал я про себя, – в отеле почти никто не живет, а он засунул меня в этот скворечник. Ну, ничего! Загнал ты, парень, себя в угол!»

– У вас замечательный отель. А почему он называется «Мольер»? – продолжил я.

Если первые фразы были нужны для понимания самой возможности переселения и для отсекания вероятного ответа «других номеров нет», то теперь была задача максимально расположить к себе собеседника. Для этого необходимо уйти от стандартных вопросов и заставить его поразглагольствовать на какую-нибудь отвлеченную тему, но по возможности касающуюся отеля. Парень с удовольствием рассказал легенду, что якобы в этом доме на втором этаже жил и писал Мольер. По рассказу чувствовалось, что портье неравнодушен к писателю.

– На втором этаже? Это, наверное, номер с двустворчатыми дверями? – изумленно спросил я.

– Да, именно! Хотите, я вам его покажу? – Парень был доволен, что нашел во мне исправного слушателя.

Я согласился, осмотрел апартаменты, которые по площади были раза в два больше моего скворечника. Убедившись, что в номере никто не живет, я выслушал еще какую-то историю про Мольера и нанес решающий удар:

– Вы знаете, у меня есть чувство, что вы тоже пишете. – Парень замер на месте, слегка покраснел и с удивлением посмотрел на меня.