Счастливые, замерзшие и слегка пьяные, мы снова переодеваемся, на сей раз в вечерние туалеты, и прибываем на праздничное застолье. Нас встречают бокалы с шампанским и актеры уличного театра в странных одеждах Арлекинов и Мальвин, рыжих и белых клоунов. Такие театры обычны для Европы, а в России пока еще редки. Всем предлагается сфотографироваться, облачившись во всевозможные венецианские маски, обернувшись в яркие газовые шарфы, взяв в руки древний кубок или меч.

Вечер удался. Почти четверть коллектива была вовлечена в театральные постановки. Помню, что в одном из спектаклей я был гориллой – телохранителем Тарзана, и мы спасали Снегурочку из рук человека-паука, очень похожего на первых летчиков в авиаторских очках. По замыслу режиссера, в завершение сценки все отплясывали канкан. Мужчин попросили засучить брюки. Надо признать, что мужские волосатые ноги во время канкана вызывали дикий восторг у женской половины коллектива.

Сотрудники пообещали подарить мне жуткий фотокомпромат в рамочке с участием моих шерстяных ног. Мы еще выпили. Музыка стала громче, свет – приглушеннее. Все пустились в пляс. Я сосредоточился на трех самых очаровательных девушках. Потанцевав с одной, спустя пять минут кружил другую, чуть погодя выпивал рюмочку и болтал с третьей. Чем больше млели сотрудницы, тем больший заряд положительных эмоций я получал. Надо ли говорить, что ни об одной из своих московских красавиц я и не вспомнил.

Подустав от танцев, я вернулся за стол и принял участие в поглощении горячего и многих рюмочек беленькой. Время шло к утру. Разговоры становились все более за бизнес, сначала за наш, потом – конкурентов, потом – совсем не за наш. Включенный свет в опустевшем зале и затихшая музыка застали меня пьющим почему-то виски, а не водку, в обществе очаровательной директора розничной сети.

Порассуждав немного о достоинствах алкогольных напитков и перспективах этого рынка, было решено разбрестись по номерам. Я провожал Олечку и получил заманчивое предложение еще погулять по двадцатиградусному морозцу. Кровь моя была горячей благодаря сорокапроцентному содержанию водки в крови. Я с радостью согласился, и мы, как дети, взявшись за руки, гуляли по зимнему парку. Нас что-то влекло друг к другу. Наверное, – это алкоголь. Он объединяет. Vodka – connecting people.

Нагулявшись, мы еще некоторое время болтали, сидя в креслах в холле недалеко от наших номеров. Каждый из нас жил один в двухместном номере. Она между делом рассказала мне, что замужем, а я тем временем раздумывал над тем, почему мы так долго не расходимся спать и что будет, если я приглашу ее к себе в номер на капельку виски. Ситуацию спасла моя бурная фантазия, нарисовавшая мне утро, глупую суету и горькое раскаяние. Также помогло то, что когда-то очень давно я дал себе обещание не заводить служебных романов. В общем, разошлись по номерам, зато утром было о чем поговорить.

Сколько раз повторять самому себе, что порядочный кот не должен лазать по помойкам. Нельзя знакомиться в ночных клубах. Но я снова наступил на эти грабли. Была весна. Мой друг после некоторых колебаний принял решение жениться, потому что его подруга – модель – ждала двойню. Свадьбу решили сыграть не помпезную, всего сто человек самых близких друзей и родственников.

Отмечали на Рублевке, в «Дворянском гнезде», чтобы недалеко было разъежаться по домам, кому в Крылатское, кому на Николину Гору. Я чувствовал себя на этом мероприятии неуютно. Подруги невесты – сплошь модели – уже все повыскакивали замуж за олигархов, пили по-черному, сверкали свежеподаренными брильянтами и, захмелев, с жуткой циничностью обсуждали и окружающих, и собственных мужей.

Родственники невесты прибыли с Украины, молча жались друг к другу за родительским столом и потихоньку наполнялись чувством причастности к великим мира сего. Вместо тамады группа эстрадных артистов неплохо справлялась с задачами по увеселению гостей. Под фанеру эффектно пели и двигались три молоденькие девочки, которые по экстерьеру не уступали подружкам невесты. Это было интересно, потому что в общении они не были эпатажными и циничными. Я уж было хотел позвать их прокатиться в какой-нибудь модный ночной клуб, но вовремя выяснил, что у каждой из них есть по близкому приятелю из числа эстрадной группы. Еще немножко пофлиртовав со всеми тремя, я оставил их в покое и поехал в центр, по дороге решая, куда именно.

Сначала хотел поехать в какой-нибудь гламурный клуб. Но вспомнив о нетрезвых подружках невесты, решил посетить место попроще. В результате оказался в одном приятном заведении где-то в районе Маросейки. На улице было холодновато, но в клубе чувствовалась весна. Девицы оглядывали вновь пришедших глазами голодных кошек. Я сосредоточился на девушке, вооруженной на ковбойский манер бутылкой текилы вместо револьвера и высокими рюмками вместо пуль. Cогласился выпить при условии, если она будет пить со мной.

Мы бодро продвигались ко дну бутылки. Я рассказывал о свадьбе друга в Жуковке. Девушка жадно внимала рассказу. Ее интерес к моей личности рос с каждой минутой. После третьей рюмки my cowgirl растаяла и дала номер мобильного. Я посчитал программу-минимум выполненной.

К тому времени я хорошенько рассмотрел всех окружающих и особо отметил ее. Отличная фигура. Она не пыталась показать в танце, насколько она хороша, но по тем легким движениям, которые я заметил, любому мужчине был виден такой страстный потенциал, что я решил обязательно познакомиться. Она была с подругами. Хороший знак. Текила подсказывала мне, что все будет нормально. Подруг было две, и обе симпатичные. Это большая редкость. Одного моего приятеля будет достаточно. Я позвонил Глебу и в трех словах описал ситуацию. Он тоже тусовал в центре и тут же согласился приехать. Я не стал ждать, когда он доедет, и пошел знакомиться.

– Редко встретишь такую симпатичную девушку в этом клубе! – проорал я ей на ухо, пытаясь перекричать грохот динамиков.

В ответ – понимающая улыбка. Для меня так и осталось загадкой, услышала ли она мою первую фразу. Я улыбался обезоруживающей детской улыбкой во все тридцать два зуба. После стольких рюмочек текилы это было легко.

– Отличная музыка, и диджей сегодня веселый. Смотрите, как пританцовывает, – продолжал я все с той же улыбкой счастливого идиота.