Эль и верный оруженосец и друг явились одновременно. Олива, словно прочитав желание хозяина, внес кувшин объемом пинты на четыре, а следом внук кухарки, пыхтя, втащил еще один. Кружки висели у него на поясе. Следом явилась кухарка с блюдом, на котором румянилась боками пара жареных цыплят.

– Мессер желает подкрепиться?

– Желает, – кивнул Перси, сам наполняя кружки элем.

– За что пьем, мессер? – спросил Бертуччо, когда они остались вдвоем.

Перси осушил кружку одним глотком.

– Отчего ты спросил, Берт? Мы можем пить, потому что испытываем жажду, тем более что ты, как я погляжу, намерен напиться.

– Я? – Бертуччо очень правдиво изобразил удивление. – Вы несправедливы ко мне, мессер! Кто просил эля, покрепче и побольше? Но я думаю, мы пьем за маленькую леди!

Он сверкнул черными глазами и взялся за кувшин.

– Не смей называть леди Перси маленькой леди! – рявкнул Ральф, приступая ко второй порции. Эль оказался дивно крепким, темным, словно сварен в пивоварне Корбриджа.

– Как вы сказали, мессер? Леди Вуд… – Бертуччо недоуменно поднял бровь.

– Я сказал то, что хотел, – отрезал Перси.

Бертуччо уставился на хозяина, эль, который он наливал в свою кружку, перелился через край и потек золотистой пеной по ее блестящему глиняному боку лужицей на стол.

– Святой Януарий, пусть отсохнет мой язык и ни одна красотка больше не посмотрит на меня… нет, последнее сразу беру обратно… Не хотите ли вы сказать, мессер, что решили не искать свою жену, а жениться на ма… на леди Вуд? Или в Англии разрешено многоженство? А как посмотрит на это ее муж?

– Diablo, Берт, что ты несешь? Какое многоженство?! – взвился Ральф. – Я ее муж! Не своей жены, а леди Вуд… Тьфу!

Он почувствовал, что после всех событий этого дня крепкий эль слишком быстро вскружил ему голову и заплел язык.

– Я хочу сказать, – Перси постарался четче изложить свою мысль, – хочу сказать, что моя жена и есть леди Вуд…

– Не осмелюсь спросить, как вам удалось убедить в этом нашу ма… несравненную леди, – зная вас, не сомневаюсь, что вы способны убедить в чем угодно любую женщину, но как вы смогли убедить в том самого себя, сэр? – воскликнул Бертуччо.

– Заткнись, негодяй! И имей почтение к моей жене, а отныне и твоей хозяйке! – Ральф уставился тяжелым взглядом на оруженосца, впрочем, на последнего это не произвело особого впечатления.

– Хорошо, хорошо, как скажете, мессер, – бодро отозвался он. – Раз вы велите мне считать леди Вуд леди Перси, я повинуюсь.

– Именно это я и хочу сказать, Берт… Я нашел леди Перси – и баста!

Третья кружка пошла вслед за второй. Эль показался крепче, чем вначале, еще сильнее ударив в голову, что, собственно, и требовалось смятенному рассудку пирата. Бертуччо, не отстававший от хозяина в деле опустошения кружек и блюд, продолжил изумляться:

– Кого же мы искали там, на севере, в тех холодных лесах? Вы проехали остров туда и обратно… Вы точно убедились в том, что леди ваша жена, мессер?

– Убедился ли я? Diablo, я разобью твою бестолковую голову, Берт! Леди Перси, дочь сэра Уильяма, приехала в Лондон, чтобы спасать своего отца!

– А вы спасли ее…

– Да, разрази меня гром! – согласился Ральф, приступая к четвертой кружке.

– Так, значит, вы, мессер… Все это время вы, мессер… Вам определенно повезло, мессер! Святая Дева Мария, вы заполучили славную жену!

– Молчи, бастард! Она славная, но пусть твои нечестивые уста не касаются моей леди! – Ральф занес кулак над столом и… медленно отпустил, вдруг вспомнив, что прекрасная изменница спит в нескольких шагах, за стеной.

– Ба, мессер, с каких это пор мои уста стали нечестивыми в том, что касается прекрасных синьор? Вы гневаетесь, но я поражен в самое сердце тем, что только что услышал. Я немало повидал, и вам ли этого не знать, мессер, но такого… такого чуда… это чудо, разрази меня гром небесный и подземный! Вас вело провидение, там, на дороге, да и позже, когда вы похитили прекрасную донну! О, святой Януарий!

Ральф ухмыльнулся, приканчивая очередную, уже неведомо какую по счету кружку.

– Похитил… Ты договоришься, Берт!

– Скузи [116] , мессер, скузи! – Олива, сверкнув белозубой улыбкой, разлил остатки эля по кружкам.

Когда Мод, проснувшись, набросила на себя накидку, вышла из спальни и пошла на голоса, звучащие из кабинета мужа, она обнаружила там двух изрядно захмелевших мужчин, которые, фальшивя, распевали фроттолу [117] на четыре голоса. Увлеченные пением, они не сразу заметили ее, стоящую в дверях. Заметив же, сэр Ральф Перси, более похожий сейчас, как, впрочем, и обычно, на лесного разбойника, чем на дворянина, босой, в распахнутой на груди камизе, поднялся со стула, не преминув уронить его, подошел к Мод, обдав ее ароматом выпитого эля, и со словами «отчего вы не спите, моя леди?» подхватил ее на руки и унес в спальню. Бертуччо допел фроттолу соло и отправился в постель, которую уже нагрела милашка вдова-молочница в доме по соседству. Любовь правила миром в эту ночь.