Она добавляет, что разочаровалась в своем образовании, не сможет работать по специальности, но хочет закончить колледж «ради диплома». «А потом другое образование постараюсь приобрести». Все еще обижается на мужа: «Так больно! Так больно мне!» – и с трудом удерживается от рыданий. Порывается даже уйти: «Ничто мне не поможет!»

К работе пациентка обратилась неохотно, только после того, как присутствующий на сеансе муж принес дополнительные извинения, заверил, что любит ее и желает ей только добра. Некоторое время ситуация балансирует «на грани». Создавалось впечатление, что именно сейчас решается вопрос, будут они жить вместе или нет.

– Каковы Ваши ощущения?

– Противный паук в области солнечного сплетения. – Е. держится за живот от боли, рыдает, однако уже решилась работать. – Как будто кошки дерут это место.

– Сколько штук?

– Две.

– Может быть, дадите кошкам разобраться с пауком?

Не знаю, насколько хорошо было мое предложение – оно следовало логике борьбы, а не «просто» успокоения. Но мне казалось, что это единственный вариант, на который сейчас согласится пациентка.

Она начинает описывать ощущения:

– Кошки раздирают паука… Из него жидкость потекла… Они ему все брюхо расцарапали, перевернули на спину… Кошки тоже пострадали от него. Он колючий, большой. Они-то – нормальные, маленькие. Они его добивают. Он все равно сопротивляется своими противными конечностями… Противный, противный он! Такая грязь в нем! Поскорее бы они его… Чтобы эта гадость вылетела куда-нибудь… Так долго! Уже голова его отлетела. Они оторвали ему лапы и раздавили. Он же у меня так там держится, скребет. Вцепился в центр. Уже рвут его на части. Сейчас они его лапами давят, давят! Рвут его, топчут. Когтями. Кровь. И внутренности. Или это я боль свою ощущаю – вижу открытые внутренности, позвоночник? Сзади оголяются позвонки, мышцы.

Это не паук был. Внутренности у него человеческие. У него мозг был. Хрустит все, переламывается. Вцепились, хотят его убить. Побыстрее его раздавить, чтобы… Кусают мелкими кусочками. Одной лапкой шевелит. На куски начинают раздирать. Слышу хруст, когда ломают позвоночник… Звук, когда что-то раздавливается, трескается. В обличье паука что-то было. Люди, которые причиняли мне вред. Они его кусают. На мелкие части раскусывают. Выплевывают его. Панцирь – в крошку. Позвонки… Выедают все его органы.

Человеческий организм был. Маленькое сердце, легкие… Они его печень едят. Все морды в крови – пожирают его, полностью пожирают. Все. Теперь они его всего полностью перемололи. Нет ничего, кроме мелких останков, и кошки уходят по бокам к позвоночнику… – показывает руками, как «кошки» отходят и как будто растворяются.

Что мне делать с останками? Главное ведь подавлено! Опять эти картинки, – с гримасой страдания продолжает Е., – эта боль! Мелкие кусочки. Как стекло. Врезаются. Как ножиком прикасаются. Как иголкой палец протыкают… Крупный осколок – крупный эпизод, мелкий – мелкий. Как кусочки стекла выходят. Хорошо, что выходят. Лапы перекусанные. Больно было от них: в шипах. Как будто физическое ощущение.

Что такое странное?! Я чувствую темный-темный туннель, и в конце его – свет, – взволнованно говорит Е. – Как виртуальная реальность – они туда входят. Туда вылетели все мои… И закрыли передо мной. А сейчас засветилось голубым светом. Голубовато-белый, обволакивающий. Они улетели в пламя. И меня туда не пустили – закрылось. Хорошо. Вокруг меня приятное голубое. Туннель меня переворачивает. В вертикальном положении со мной вместе. Чувствую его тепло. Силу. Покалывает в пальцах. Центр ладоней покалывает. Странный прилив, как будто крови. Руки наполняются… Он все тоньше. Руки тяжелеют: они наполняются, – пациентка ставит при этом руки пальцами вверх по бокам от тела, кистями на уровне шеи. Затем разворачивает кисти ладонями наружу. – В центре ладоней все покалывает. Как маленькие электрические разрядики.

Положу руки себе на голову. Пусть все наполнится этой энергией, – перекладывает руки сначала к вискам, затем к темени, затылку. Перемещает их на солнечное сплетение. – Энергия хорошая, голубая… Перед глазами опять зеленый, фиолетовый… белесоватое. Белое облачко перед глазами. На ноги теперь кладу…

Наконец открывает глаза, уже просветленная, улыбающаяся.

– Ну вот, теперь Вы на себя похожи, – позволяю я себе комплимент.

– Как это было мучительно, но я в свет попала! – кладет руки на сердце и комментирует свое действие: – Чтобы сердце отошло. А то как что, так учащенное сердцебиение… Руки легче становятся… уходит из них туда – на больные места.

Пациентка радуется своему состоянию. Взгляд у нее при этом остановившийся:

– Со мной и не со мной это. Я себя не узнаю! Странно… Ярче начинаю видеть. Открыла глаза – увидела желтизну подоконника!

Пациентка интересуется, не сумасшедшая ли она, если так ярко видит происходящее в ее внутреннем пространстве. Я успокаиваю ее: это не проявление сумасшествия, она человек одаренный в переживаниях. Шучу: «В следующий раз посадим сюда Вашего мужа». (На одном из первых сеансов О. спрашивал, а может ли он, так же как Е., осознавать то, что в нем происходит. Я заверил, что практически нет людей, неспособных к осознанию. Осознание у него будет, но возможно, в другой форме. Внимание к мужу пациентки сейчас становится все более актуальным. В последней сцене он был задействован. Возможно, он уже «отстает» в изменениях, как член экологической системы).