Шрифт:
соответствующих его удивительно спокойному темпераменту, говорит и дочь его
Варвара Андреевна, по мужу Севастьянова (Волоцкой, 174-175).
Сам Федор Михайлович констатирует в отношениях с братом Андреем
только некую "прохладу" вследствие "обособленности". "Брат Андрей
Михайлович, - пишет он 17 сентября 1869 года Майкову, - довольно в далеких со
мной отношениях (хотя и без малейших неприятностей)" (Письма, II, 214). А в
письме к самому брату Андрею от 6 апреля 1862 года: "Мне все причины тебя
любить и уважать и ни одной - забыть тебя" (Письма, I, 307). Было, очевидно, взаимоощущение некоторой отдаленности, если приходилось уверять в
отсутствии причины к забвению.
Записки А. М. Достоевского - не только главный, но, в сущности почти
единственный источник биографии молодого Достоевского. Это своего рода
"семейная хроника", написанная, правда, крайне прозаически, действительно без
каких бы то ни было претензий на "постановку", тем более - "решение" серьезных
политических или общественных вопросов. Сказалась природа провинциального
архитектора, который, наверное, строил дома в губернском городе главным
образом с расчетом на количество квартир.
Интересно, что на квартиры, распределены Андреем Михайловичем его
"Записки". Для нас являются наиболее ценными первые три квартиры, из них
самая ценная - первая квартира.
ИЗ "ВОСПОМИНАНИЙ"
КВАРТИРА ПЕРВАЯ
РОЖДЕНИЕ, МЛАДЕНЧЕСТВО И ОТРОЧЕСТВО, ПРОВЕДЕННОЕ В
СЕМЕЙСТВЕ ОТЦА
26
Московская Марьинская больница
К сожалению, я очень мало знаю подробностей о своих родителях.
Вероятно, это произошло потому, что не только я остался слишком юн после их
смерти, но и старшие мои братья и сестры тоже не могли быть допущены к
серьезным разговорам с родителями о их прошедшем. Впрочем, это относится
только до сведения об отце, об матери же я впоследствии мог собрать очень
подробные сведения от ее сестры, а моей тетки - Александры Федоровны
Куманиной.
Отец мой, Михаил Андреевич Достоевский, окончив свою общественную
деятельность, был коллежский советник и кавалер трех орденов. <...> Из
некоторых бумаг покойного отца, случайно перешедших ко мне, видно, что отец
моего отца, то есть мой дед Андрей, по батюшке, кажется, Михайлович, был
священник. <...>
Так как отец мой не чувствовал к этой профессии призвания, то он, с
согласия и благословения матери своей, удалился из отческого дома в Москву, где
и поступил в Московскую медико-хирургическую академию студентом. По
окончании курса наук в академии, он в 1812 году был командирован на службу
лекарем, первоначально в Головинскую и Касимовскую временные военные
госпитали, а затем в Бородинский пехотный полк, где получил звание штаб-
лекаря. Из Бородинского полка был переведен ординатором в Московскую
военную госпиталь в 1818 году. Затем был уволен из военной службы и назначен
лекарем в московскую Марьинскую больницу, со званием штаб-лекаря, в марте
месяце 1821 года, где я и родился и где отец мой, покончив свою служебную
деятельность в 1837 году, прослужил все двадцать пять лет. Из разговоров отца с
моею матерью я усвоил себе то, что у отца моего в Каменец-Подольской
губернии, кроме родителей его, остался брат, очень слабого здоровья, и несколько
сестер; что <...> отец мой неоднократно писал на родину и вызывал оставшихся
родных на отклик и даже, как кажется, прибегал к печатным о себе объявлениям; но никаких известий не получал от своих родных. <...>
Хотя <...> дворянский род наш один из древних, но или вследствие того, что отец мой, оставив родину, скрылся из дому своих родителей, не имея при себе
всех документов о своем происхождении, или по другим каким причинам он, дослужившись до чина коллежского асессора и получив орден (что давало тогда
право на потомственное дворянство), зачислил себя и всех сыновей к дворянству
Московской губернии и записан в 3-ю часть Родословной книги. <...> Теперь расскажу все, что я знаю о происхождении и родстве моей матери.