тех пор, как Белинский напечатал в "Современнике" критику на его "Двойника" и

"Прохарчина". Достоевский оскорбился этим разбором {6}. Он даже перестал

96

кланяться и гордо и насмешливо смотрел на Некрасова и Панаева; они удивлялись

таким выходкам Достоевского,

Однажды явился в редакцию Достоевский, пожелавший переговорить с

Некрасовым. Он был в очень возбужденном состоянии. Я ушла из кабинета

Некрасова и слышала из столовой, что оба они страшно горячились; когда

Достоевский выбежал из кабинета в переднюю, то был бледен как полотно и

никак не мог попасть в рукав пальто, которое ему подавал лакей; Достоевский

вырвал пальто из его рук и выскочил на лестницу. Войдя к Некрасову, я нашла его

в таком же разгоряченном состоянии.

– Достоевский просто сошел с ума!
– сказал Некрасов мне дрожащим от

волнения голосом.
– Явился ко мне с угрозами, чтобы я не смел печатать мой

разбор его сочинения в следующем номере. И кто это ему наврал, будто бы я

всюду читаю сочиненный мною на него пасквиль в стихах! До бешенства дошел

{7}.

В. А. СОЛЛОГУБ

Владимир Александрович Соллогуб, граф (1814-1882), в 30-40-х годах

популярный беллетрист натуральной школы, автор повестей, положительно

оцененных Белинским ("История двух калош", "Аптекарша", "Тарантас"), в 50-е

годы был известен как талантливый водевилист, а также как автор

"обличительной" комедии "Чиновник" (1857). "Воспоминания" Соллогуба

написаны в последние годы жизни, они охватывают преимущественно 30-40-е

годы. С Достоевским, как и вообще с молодыми литераторами круга Белинского и

будущими петрашевцами, Соллогуб близок не был.

И. И. Панаев вспоминал: "Он был увлечен "Бедными людьми"

Достоевского и приставал ко всем нам: "Да кто такой этот Достоевский? Бога

ради, покажите его, познакомьте меня с ним!" (И. И. Панаев, Литературные

воспоминания, Гослитиздат, 1950, стр. 132). Знакомство Соллогуба с Достоевским

было кратковременно. Рассказу об этом знакомстве уделено в его воспоминаниях-

соответственно - очень немного места.

ИЗ "ВОСПОМИНАНИЙ"

Один, всего один раз мне удалось затащить к себе Достоевского. Вот как я

с ним познакомился.

В 1845 или 1846 году я прочел в одном из тогдашних ежемесячных

изданий повесть, озаглавленную "Бедные люди" {1}. Такой оригинальный талант

сказывался в ней, такая простота и сила, что повесть эта привела меня в восторг

{2}. Прочитавши ее, я тотчас же отправился к издателю журнала, кажется Андрею

Александровичу Краевскому, осведомился об авторе; он назвал мне Достоевского

97

и дал мне его адрес. Я сейчас же к нему поехал и нашел в маленькой квартире на

одной из отдаленных петербургских улиц, кажется на Песках, молодого человека, бледного и болезненного на вид {3}. На нем был одет довольно поношенный

домашний сюртук с необыкновенно короткими, точно не на него сшитыми,

рукавами. Когда я себя назвал и выразил ему в восторженных словах то глубокое

и вместе с тем удивленное впечатление, которое на меня произвела его повесть, так мало походившая на все, что в то время писалось, он сконфузился, смешался и

подал мне единственное находившееся в комнате старенькое старомодное кресло.

Я сел, и мы разговорились; правду сказать, говорил больше я - этим я всегда

грешил. Достоевский скромно отвечал на мои вопросы, скромно и даже

уклончиво. Я тотчас увидел, что это натура застенчивая, сдержанная и

самолюбивая, но в высшей степени талантливая и симпатичная. Просидев у него

минут двадцать, я поднялся и пригласил его поехать ко мне запросто пообедать.

Достоевский просто испугался.

– Нет, граф, простите меня, - промолвил он растерянно, потирая одну об

другую свои руки, - но, право, я в большом свете отроду не бывал и не могу никак

решиться...

– Да кто вам говорит о большом свете, любезнейший Федор Михайлович, -

мы с женой действительно принадлежим к большому свету, ездим туда, но к себе

его не пускаем!

Достоевский рассмеялся, но остался непреклонным и только месяца два