Жуковский, имевший в это время 14 лет.

В той же часовне, при входе налево, находится небольшой из плитняка

памятник с следующею надписью, выбитою вязью: "Погребен раб Божий Тихон

Иванов Салавцов, Иванов человек, Прокофьевича Воейкова. А подпись сию писал

Иван Куликовский, лета 7170 (1662 г.) июня в 28 день".

Все памятники XVII столетия, а также и XVI, какие нам доводилось

читать в разных местах над прахами знатных бояр, отличаются величиною и

массивностью; памятник же крепостного Соловцова в сравнении с ними есть

чисто детский памятничек. Миниатюрностью камня, вероятно, высказывалось

ничтожество общественного положения отошедшего в другой мир человека...

Неизвестно только то, кто пригородил памятник стеною часовни, чтобы

сохранить его: сами ли Воейковы или позднее те лица, которые хоронили Бунина.

Укажем теперь на те стихотворения Жуковского, которые живописуют местность

Мишенского, в самом деле прекрасную. Вспоминая в Дерпте о дорогой родине,

Жуковский пишет:

Там небеса и воды ясны!

Там песни птичек сладкогласны!

О родина, все дни твои прекрасны!

Где б ни был я, но все с тобой --

Душой.

Ты помнишь ли, как под горою,

Осеребряемый росою,

Светился луг вечернею порою

И тишина слетала в лес --

С небес?

Ты помнишь ли наш пруд спокойный,

И тень от ив в час полдня знойный,

И над водой от стада гул нестройный,

И в лоне вод, как сквозь стекло, --

Село?

Там на заре пичужка пела,

Даль озарялась и светлела, --

Туда, туда душа моя летела;

Казалось сердцу и очам --

Все там!..

Это Жуковский писал Авдотье Петровне Елагиной, сестре Зонтаг, а своей

племяннице (от другого мужа, В. Киреевского, у нее был сын И. В. Киреевский).

Под псевдонимом Петерсон она переводила статьи для журналов.

Привязанный до болезненности к Мишенскому, Жуковский следующим

образом описывает свои чувства к родине:

Друзья, любите сень родительского крова!

Где ж счастье, как не здесь, на лоне тишины,

С забвением сует, с беспечностью свободы?

О, блага чистые, о, сладкий дар природы!

Где вы, мои поля? Где вы, любовь весны?

Страна, где я расцвел в тени уединенья,

Где сладость тайная во грудь мою лилась,

О, рощи, о, друзья, когда увижу вас?

Когда, покинув свет, опять без принужденья

Вкушать мне вашу сень, ваш сумрак и покой?

О, кто мне возвратит родимые долины?..13

Своей милой родины Жуковский не забывал и при громе пушек, когда

сделался "Певцом во стане русских воинов"; он говорит:

Отчизне кубок сей, друзья!

Страна, где мы впервые

Вкусили сладость бытия,

Поля, холмы родные,

Родного неба милый свет,

Знакомые потоки,

Златые игры первых лет

И первых лет уроки,

Что вашу прелесть заменит?

О, родина святая,

Какое сердце не дрожит,

Тебя благословляя?

Когда через 22--23 года, именно в 1838 году, Жуковский проездом был в

Белеве со своим царственным воспитанником, в Бозе почившим императором

Александром II, то прожил в Мишенском несколько дней и, разумеется, с

любовию осмотрел те прекрасные места, где провел свое детство и первую

молодость; по рассказам очевидцев, некоторые места, связанные с печальными

событиями, вызвали у впечатлительного Василия Андреевича слезы... Все родные

собрались у Зонтаг для встречи дорогого родственника, и встреча вышла не

только торжественная, но и семейно-трогательная14. Затем, по инициативе

некоторых дворян и горожан, поэту оказана была торжественная встреча в

городском саду, причем сад роскошно иллюминовали, так как приезд Жуковского

состоялся вечером. Восторженные белевцы хотели было украсить голову

Жуковского серебряным венком, но виновник торжества скромно уклонился от

подобного рода овации. Мастер, делавший венок, жив и теперь15. В саду долго

после того существовала на главной аллее арка в память этого посещения с