Шрифт:
стороны ее; в настоящее время насыпь поросла почти непроходимым лесом.
Место это всегда посещается любителями сельских прогулок, а особенно детьми
из учебных заведений, имеющими привычку вырезывать на коре деревьев
начальные буквы своих имен и фамилий. Искателями кладов насыпь вся изрыта,
и, разумеется, напрасно... Легендарная молва про зарытый клад, так сказать,
гнездится в среде окрестных жителей, и легковерные из них, чтобы не быть
смешными, решаются трудиться ночью -- искать в земле то, чего в ней никогда не
сохранялось...
Затем, на все остальное, существовавшее при Бунине, неумолимое время
положило свою тяжелую руку и не оставило решительно ничего. Когда, после
смерти Афанасия Ивановича, Мишенское досталось по дележу наследникам, то
получаемые с него доходы не могли поддержать больших построек и огромной
дворни; все это рушилось и разбрелось. Внучка Бунина, известная писательница
Анна Петровна Зонтаг, по смерти мужа долго жила одинокою в небольшом
деревянном домике, теперь необитаемом и забитом. Все утверждают, что в
домике этом, поддерживаемом владелицею Мишенского, жила Елизавета
Дементьевна, мать поэта, до 1810 года, иначе сказать, до того времени, пока сын
выстроил ей в Белеве, для жительства, собственный дом. Другие же идут далее:
они утверждают, что в домике этом родился Василий Андреевич. Дом
действительно из довольно старых, как можно видеть и по рисунку (с левой
стороны главного здания, где бегут дети), но сказать о последнем что-либо
утвердительно мы не решаемся. Тридцать лет тому назад от дома шла к церкви,
по саду, густая, сросшаяся аллея, с подчиненною дорожкою; причем пред
главным зданием господского дома, спереди и сзади его, виднелись куртины с
цветами. Со смертию Зонтаг, в 1864 году10, поредела аллея и заросла дорожка к
церкви; о цветах не может быть даже и помина. Все отзывается пустотою и
безлюдием, которые на всякого постороннего могли бы наводить тоску, если бы
не противодействовала тому красота великолепной природы, окружающая
усадьбу со всех почти сторон. Против самого господского дома растут деревья, в
летнее время почти заслоняющие его от взора проходящих по дороге; видно, что
на этом месте существовал когда-то цветник. Дом построен из дерева и, по-
видимому, давно; камнем он обложен впоследствии, для прочности. Во
внутренность дома ведут два крыльца: парадное, с лицевой стороны, и черное, от
флигеля, где живет теперь управляющий имением (на рисунке -- с правой
стороны). Здание с трех сторон имеет по четыре окна, а одна стена его -- глухая.
Парадных комнат три: зал (большой), гостиная и диванная; две спальни
расположены в стороне, ближе к входу с крылец. Прекрасная библиотека
покойной Зонтаг долго хранилась в большом доме, но теперь она разобрана, а
оставшиеся книги не стоят даже и наименования книг, хотя они хранятся в тех же
шкафах. Только кой-какие портреты и картины, между которыми две-три
хороших, красят стены пустого дома. Портрет какого-то монаха, благовидной
наружности, обращает на себя внимание; передают, что это бывший
петербургский духовник Зонтаг. Два портрета в гостиной11 (один из них
поменьше) завешены кисеею; они, стало быть, дороже других портретов для
владелицы дома, если так бережно сохраняются. И действительно, на одном
изображен муж Анны Петровны, генерал Зонтаг, давно умерший, а на другом (по
уверению многих) нарисовано изображение матери Жуковского, Елизаветы
Дементьевны. Тут же, в столике, хранится и какая-то предсмертная работа Зонтаг,
составляющая, по-видимому, дорогое воспоминание для ее дочери и любопытство
для посторонних посетителей.
Мы, с своей стороны, сомневаемся, что на одном из портретов (меньшем)
нарисована мать Василия Андреевича, и сомневаемся недаром вот почему: во-
первых, турчанка Сальха, как мы знаем из биографии Жуковского, привезена
была в Мишенское 16-ти лет, в возрасте полного физического развития для
восточной женщины, на портрете же видим миловидную девочку лет 10--11; во-
вторых, краски портрета слишком свежи и ярки для 100-летнего изображения, и,
в-третьих (это главнейшее), "Васенька" был общим любимцем в семье Буниных и