Ты прав, творишь ты для немногих1,

Не для завистливых судей,

Не для сбирателей убогих

Чужих суждений и вестей,

Но для друзей таланта строгих,

Священной истины друзей2.

Не всякого полюбит счастье,

Не все родились для венцов.

Блажен, кто знает сладострастье

Высоких мыслей и стихов!

Кто наслаждение прекрасным

В прекрасный получил удел

И твой восторг уразумел

Восторгом пламенным и ясным.

1818

17. К ПОРТРЕТУ ЖУКОВСКОГО

Его стихов пленительная сладость

Пройдет веков завистливую даль,

И, внемля им, вздохнет о славе младость,

Утешится безмолвная печаль

И резвая задумается радость.

1818

М. В. МИЛОНОВ

18. К В. А. ЖУКОВСКОМУ

(На получение экземпляра его стихотворений1)

Желанный дар из рук любимого поэта,

Стань в ряд с Державиным в почетный уголок;

Пусть ищет кто другой забав ничтожных света:

В вас сердца моего утеха и урок!

При вашем имени о свете забываю

И, силою благой фантазии влеком,

В мир лучший, в мир другой мечтой перелетаю,

Который лишь душам возвышенным знаком,

Где все, что на земле возможет быть прелестно

И радости небес для сердца прорицать,

Рукою собрано поэзии чудесной --

Олимп, где жрец ее дерзает обитать!

Туда меня, поэт, твой гений увлекает...

О, если бы его имел я силу крил!

Венец его в лучах бессмертия сияет:

Он лиру лишь добру и славе посвятил.

Пускай достоинства свет видит равнодушно, --

Поэту ль от него отличия искать?

Пусть будет он сокрыт от знатности бездушной,

Пусть будет злость его и зависть помрачать --

Не знает низких средств души высокой сила,

Он будет лишь одно прекрасное любить,

Судьба его сама от смертных отличила,

И чувств его ничто не может изменить!

Завиден для меня путь, избранный тобою,

Стезя, ведущая так близко до сердец.

Скажи, исполненный когда самим собою,

Страсть к славе и добру, поэзии мудрец,

С волшебной силою ты передать желаешь

И чувства упоить сей страстию благой, --

Скажи мне, не в себе ль награду обретаешь?

И высший смертных долг исполнен уж тобой!

Ты любишь и поешь в восторге добродетель.

Круг мирных дел певца пускай судьба стеснит,

Но дух его парит, величия свидетель,

И с гордостью венок достоинству дарит.

Как живы для меня, поэт, твои картины,

Наставник в коих твой, натура, вся видна:

Сей вечер сумрачный, сходящий на долины,

И обаяния владычица, луна,

Что, медленно взойдя в среду небес обширных,

Сребристою струей рассекла мрачный ток,

Близ коего один, в мечтах, при звуках лирных,

Ты внемлешь быстрых лет катящийся поток,

И время отдает тебе минувши годы,

Надеяся тобой украсить в мире след,

О, нежных сердца чувств, поэт любви, природы!

Минуты сей восторг дороже многих лет!

С какою прелестью своей неизъяснимой

Ты благ утраченных нам кажешь скорбный вид!

Он скрылся, призрак сей, вовек невозвратимый,

Но живо моему он сердцу говорит!

И к праху самому, дух нежный, пламенея,

Мечтание пред ним слиялось с бытием --

Я зрю: горит лучом столб бледный мавзолея,

И гений внемлет глас при камне гробовом!

Верь: лучший наш удел -- сия страна мечтаний,

Где мысль, свободна уз, полет свой соверша,

Бросает свет на путь тернистый испытаний --

И чувствует свое величие душа.

; 1818

19

* * *

Жуковский, не забудь Милонова ты вечно,

Который говорит тебе чистосердечно,

Что начал чепуху ты врать уж не путем.

Итак, останемся мы каждый при своем --

С галиматьею1 ты, а я с парнасским жалом,

Зовись ты Шиллером, зовусь я Ювеналом;

Потомство судит нас, а не твои друзья,

А Блудов, кажется, меж нами не судья2.

М. Милонов,