Из-за облаков выглянула луна, пролив свой свет на траву, на огромнейший замок с красной пристройкой и кирпичной башней, на клумбы, на широкую скамью…

Под лунным светом нимбы над головами “святых” засияли. Но освещение вечного спутника земли было каким-то неестественным, штучным. Оно было застывшее на одном месте, остановившееся, как поломанные часы – словно бы нарисованное на картинке, или запечатлено в фотографии.

Вдруг Ольгерту Вирту стало как-то тревожно на душе. Он почувствовал, что за ним нечто наблюдает. Но откуда велась слежка – было неизвестным. Мужчина осмотрелся и смог заметить, что парк окружает высокий кованый забор с острыми штырями на его верху. Ворота перед фасадной стороной здания, где он находился, почему-то отсутствовали. Неужели глупый архитектор ошибся в своих расчетах и сделал их с задней стороны? Возможно, парадные двери вместе с окнами тоже находились на другой стороне сооружения…

Небольшая территория дворика при замке освещалась лунным светом относительно хорошо. Но почему же тогда ему не было видно, что находится за этим забором? Почему Ольгерту Вирту казалось, что сразу за железными прутьями ограждения сплошной мрак? Кованый забор, а уже через сантиметр – тьма, густая и липкая, как смесь горячей смолы. Живая, движущаяся, способная в любой момент схватить, если подойдешь к ней слишком близко. Да, попадись кто-то в ее объятия, оттуда бы уже не выбрался. Потому что она мгновенно поглотила бы его и сожрала, растворив в своем горячем черном нутре.

Встревоженный мужчина заметил, что это нечто черное, находящееся за высоким ограждением, все-таки пребывает в движении. Раскачивается то вниз, то вверх, как волны на море. Он встал с лавки, и внезапно под ним всколыхнулась земля, будто во время землетрясения. Под ногами заклубился дым. Ольгерт Вирт учуял запах горелого. А через мгновение перед ним вспыхнули пламенем клумбы, широкая скамья, загорелась трава, потрескалась почва, и из отверстий начали вырываться язычки пламени.

Мрачная туча дыма закрыла половину замка, но уже через несколько коротких мгновений рассеялась. Закопченные “святые” смотрели со стен на Ольгерта Вирта уныло и молчаливо. Но вдруг их лица начали кусками свисать с кирпичных стен, как мягкое тесто. А через миг краска вспыхнула и запылала красным пламенем.

Пространство заполнял чадный дым и огонь. Вокруг было слышно непонятный шум – такой же звук издается при сжимании бумаги в кулаке. Горела территория парка, замок, пристройка, та черная масса, находящаяся за высоким ограждением, и почему-то даже луну охватила стихия огня. Пожар был странным. Все горело будто бы изнутри. Но вдруг земля под ногами Ольгерта Вирта разошлась в стороны, издавая такой звук, словно рвешь на две части лист бумаги, и он куда-то провалился…

Сначала мужчина видел лишь непроглядную тьму. Гробовая тишина и запах каких-то больно примитивных духов. О, а еще прямо под ногами обнадеживала еле заметная полоска света, пробивающаяся, словно из-под дверей. Теперь надежда о том, что удивить его больше нечем была такой же тусклой, как и этот свет.

Через мгновение отовсюду включилось освещение. Он смог разглядеть белую пустую комнату, на одной стене которой висели черные двойные двери. Скорее всего, это из-под них шли лучи света.

Пол в помещении был земляной, а потолок очень низкий, что Ольгерт Вирт едва не задевал его головой, и сделан он был из бумаги. Посередине, от одного конца в другой шла рваная щель, из которой свисали бумажные клочья. Внутри дыры была тьма, пустота, и ни единого тебе намека на замок, парк или странный пожар.

Не колеблясь, мужчина открыл двери. За ними начиналась пустыня; белая, ослепляющая, безводная, ровная, как стол, разве что на горизонте виднелись подернутые дымкой горы.

Но вдруг пелена рассеялась, горизонт стал прозрачно чист и он смог увидеть, что над крутыми пиками гор кружат тучи черных птиц. Сомнений нет – это были вороны. Но не в самих птицах дело. Ведь ворона или даже целую стаю пернатых такого вида можно увидеть практически каждый день. Суть в том, что их “карр” было не совсем “карр”. И если слух Ольгерта Вирта не забарахлил, то оно, похоже, больше походило на слово, нежели на бессмысленный возглас животного. И звучало оно как: “Золтааан, Золтааан…”

Мгновение спустя черный паладин вышел из транса. Он находился в том состоянии, когда окаменевший щит “рациональности” временно откладывается, недоверчивость сидит себе смирно, и человек вновь обретаете способность удивляться.

Теперь пустыня, горы и птицы были всего лишь туманным ландшафтом, из которого кое-где торчали отдельными деревьями намеки на почти забытый образ видения.

Еще минуту назад Ольгерт Вирт чувствовал себя практически всесильным… ну, или, по крайней мере, способным свернуть эти самые горы, и вывезти их куда-то на тачке. Но сейчас он пал духом, потому что почувствовал присутствие своего вечного противника и заклятого врага, которого, как он считал – уничтожил. Неприятная новость поразила его до глубины нутра, на что он только кисло скривился и смог произнести:

– Не может быть, – прошептал черный паладин. – Святой Иисус-гимнаст, этого просто не может быть! Нет! Нет! Это невозможно…

* * *

С того дня, как Джерри Томбстон попал в измерение, в котором жили его любящая жена Палома, ее дядя Рафаэль, а также Ольгерт Вирт, прошло уже почти четыре года. Они пролетели настолько быстро, что парень даже не заметил, как женился, успел стать отцом, и ему стукнуло 24 года.

За прошедшее время произошло множество различных событий – как приятных, так и не очень. Три года тому назад у Джерри и Паломы родилась дочь. Ее назвали Джульеттой – в честь той молоденькой девушки, ставшей главной героиней печальной повести, так популярной в измерении юноши. Несмотря на свой юный возраст, Джульетта уже отлично умела разговаривать, была шустрой, как белка и даже могла правильно написать свое имя.