Некоторые из них в босоножках с носками и шортах, поверх которых видно зад их нижнего белья, некоторые в спортивных костюмах Адидас и головных уборах, в народе называемых “кепкой воровкой”, некоторые в заляпанных подливкой униформах официантки, некоторые в слишком обтягивающих ноги штанах, приобретенных на местном рынке у продавца без лицензии, на которых маленькие ярлычки “сделано в Парагвае”, пришитые ко шву их вместительной задней части.

Меньшая девочка, лет четырех-пяти на вид сделала мину, будто ее тошнит от вида изувеченного тела. Она растопырила два пальца на правой руке и засунула это “V” себе в горло. Видимо, рвотный рефлекс у нее был притуплен, поэтому ей пришлось засунуть руку в горло едва ли не по браслет удачи – жировые складки на запястье, которые бывают у взрослых людей, но не у таких маленьких детей. После этого девочка наконец-то склонилась набок и рассталась со своим завтраком.

– Что ж… – произнес Джерри, скромно пожав плечами, по-детски. – Есть желающие убрать труп и поставить памятник на место?

Желающих не было. Все вмиг умолкли, некоторые же просто развернулись и ушли, дабы избежать никому ненужной работы. Парень снисходительно покивал головой и уже тоже собирался уйти по своим делам, как вдруг заметил, что к толпе присоединился старший брат Славка – Василий Гвидонович, а также его жена Вавилина.

Увидев мертвое тело, раздавленное бронзовым памятником, Вавилине захотелось вопить, как какой-нибудь женщине из историй Ветхого Завета, но она сдержалась и задушила звук рукой.

– Всему виной спиртное из твоей таверны, – пробормотал брат погибшего, дыхнув на Джерри перегаром.

Крупные мышцы, маленький член, такой он был, Василий Гвидонович. Такой же, как и его мертвый брат Славко. И его разглагольствования о спиртном были здесь абсолютно неуместными, потому что он сам употреблял его в чрезмерно больших количествах. И сейчас тоже находился “под градусом”.

Вдруг внимание оставшихся людей, разглядывающих памятник и мертвеца, обратилось на Джерри и Василия. Настроение толпы изменилось. Большинство, завидев родственника погибшего, перешли с нейтральной позиции – на его сторону. А те, кто были на стороне юноши – заняли нейтральную позицию.

– Давай, Васька, отомсти за брата! – посоветовал из толпы какой-то мужик.

– Да, покажи этому чужеземцу…

Что именно показать, уточнять не стали… и не подумали, что Джерри хотел бы на это посмотреть. Но как бы там ни было, похоже, безобразный сброд алкашей и проституток ожидал увидеть горячие разборки. Со стороны Василия абсолютно бессмысленную кровную месть за своего брата-пьяницу, а с Джерриной стороны – оборонительные действия и всплеск ярости.

И если бы драка началась, то они бы с радостью подключились, так как ненавидели Джерри Томбстона. Ненавидели его за то, что он был богат и счастлив, и имел красивую жену с умной доченькой, и это он продавал им спиртное, а не они ему. К тому же большинство из собравшихся здесь людей были собутыльниками – как Славки, так и Васьки, и помочь последнему в таком “благородном” деле – это было солидарно с их стороны.

Но помимо простого люду здесь были и те, для кого первоначально была сооружена эта таверна. Двое рыцарей стояло у входа в здание, еще двое находилось внутри. Присутствие этих четырех человек убавляло у дикой толпы решимость и останавливало поток мыслей, направленных на какие-либо неадекватные действия.

– Послушай, парень, это все из-за тебя, – произнес Василий Гвидонович, указывая рукой на последствия белой горячки младшего брата.

– Из-за меня? – вспылил Джерри. – Ты хочешь сказать, что это лично я напоил Славку в таверне? Или это я заставил его взобраться на этот памятник, а потом перевернуться вместе с ним? – уточнил он.

– Нет, но…

– Ну, так знай, что если я услышу еще один гудок с твоей платформы, то твой зубной состав тронется!

– А… – хотел было что-то возразить мужик, но умолк, потому что издалека кого-то увидел.

Увидели и другие… они узнали его по походке, еще до того, как разглядели в лицо… потому и мгновенно затихли.

Воцарилась почти мертвая тишина. Двое рыцарей, стоявших у входа в таверну, поклонились. К сборищу люда поспешно подошел Ольгерт Вирт – мужчина с налитыми кровью глазами и могучими, приносящими боль руками. Пот градом катился с его лба, ноздри раздувались, губы были сжаты, а выражение лица казалось озлобленным и мрачным. Таким его никто в жизни еще не видел!

– У тебя есть претензии? Хочешь стать следующим? – поинтересовался черный паладин у Васьки. – Если так, то я с радостью оторву тебе голову и набью дерьмом шею.

– Не-не-не… – пытался поддерживать дискуссию Гвидонович старший.

Ольгерт Вирт резко схватил мужика за шею и прокричал эму в лицо:

– И это все? – спросил он, когда замер последний отголосок “не”. – Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание?

Ноги Василия подогнулись, но черный паладин удержал его, всего лишь держа вытянутой правую руку и сцепив пальцы на дряблом горле. А когда Василий попытался вздохнуть, черный паладин торжественно посмотрел на него, и тогда еще и ткнул пальцем в грудь ради дополнительной аргументации.

– Так, коленом по яйцам, выбитая челюсть или перелом голени – выбирай!

– Господа, пожалуйста, простите его, – вмешалась Вавилина. – Это все подстрекательство, – она провела рукой по всем собравшимся здесь клиентам таверны. – Он не пытался придраться, он просто перепил, вот и все, – быстро проговорила женщина и схватилась опухшей от артрита рукой за руку своего мужа (тоже опухшую, правда немного больше).

Ольгерт Вирт посмотрел на Джерри и тот легко кивнул, после чего он отпустил шею Василия.