На миг мрак под прикрытыми веками озарился кружащими искрами. У Сэм перехватило дыхание, а он целовал ее все крепче, так что искры хороводом закружились перед глазами. Он целовал ее, будто утопающий, которому не хватает воздуха; как изголодавшийся в поисках пищи; как страждущий в пустыне.

А она... Она вдруг приникла к нему, задыхаясь, истомившись и изголодавшись, как и он. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился вечность. Она и представить не могла, что поцелуи бывают такими. Ей не хотелось прерываться... Он оторвал свои губы.

— Ну как? — пробормотал он.

— Здорово, — с трудом выдавила она.

— Брось, Сэмми. Мне нужно, чтобы ты была откровенна со мной. Думаешь, нужно еще что-нибудь?

Он поцеловал ее в щеку, в ухо.

— Нужно ли при этом разговаривать с ней? Говорить, что она пахнет как сладчайшая из жимолостей, что губы у нее, как мед с красным вином? Что от прикосновения к ней, от объятий я пьянею, у меня голова идет кругом, я ничего не соображаю...

Слова его прошелестели по ее коже, как крылья бабочки. Она вся расслабилась, по жилам растекалась медлительная, тяжелая лава.

— Думаю, было бы неплохо.

— Можно мне сказать ей, что я день и ночь думаю о ней? Что от встречи с ней, от ее вида меня бросает в жар, что от звука ее голоса, касания ее руки во мне пробуждается желание? Что я мечтаю о том, чтобы она оказалась в моей постели? Я не хочу испугать ее. Мне всего лишь хочется прикоснуться к ней...

Его рука нежно скользнула по ее спине, неторопливо, чувственно, и вновь вернулась на бедра.

— Мне хочется прижать ее к себе, чтобы она почувствовала, что творит со мной.

Она чувствовала это.

— Скажи, что мне делать теперь, Сэмми, — пробормотал он. — Скажи, как ублажить тебя...

Она невольно пошевелилась и услышала его стон. Руки его обхватили ее за талию, он тяжело задышал ей в ухо.

— Сэмми...

В голосе его вдруг почувствовалась нерешительность. Вот сейчас он оттолкнет ее, подумала она с внезапным, пронизывающим страхом. Он оттолкнет ее, и ей этого не вынести! Она выгнулась, прижавшись грудью к его груди.

— Сэмми... — Он крепче сжал ее талию — Ах, черт!..

Он приник к ее губам. Приподнял ее и посадил на край стола на развернутый ею рулон атласа. Ее пылающей коже он казался скользким и прохладным. Он придвинулся к ней и прижался.

— Господи, Сэмми. Я забыл... как ты умеешь заводить меня... — Он чуть касался губами ее шеи. — Скажи, что я должен теперь делать? Прикоснуться здесь? — Рука его обхватила ее грудь. — И так? — Другой рукой он погладил ей внутреннюю сторону бедра. — Я так хочу тебя. Я всегда тебя хотел...

— Брэд... я...

Ей нужно было сказать ему что-то, но мысли путались. Да ей и не хотелось думать. Ей хотелось...

Она приникла к нему, задыхаясь, пораженная. Ей не верилось... не укладывалось в голове... кто бы мог подумать, что Брэд доставит ей столько радости? Брэд, ее наилучший, наипрекраснейший друг...

Ее друг...

О боже милостивый!

Она напряглась и внутренне содрогнулась.

— Шш, — пробормотал он ей в волосы. — Все хорошо, Сэмми, все хорошо...

— Нет. — Она едва могла говорить. — Пусти меня!

Он прижал ее крепче.

— Что случилось, Сэм? Разве тебе не нравится, когда я тебя ласкаю?

Чувство вновь охватывало ее, разгораясь сильнее, чем прежде. О боже. Ей и вправду было хорошо. Даже слишком. Она схватилась за его запястье и отвела руку.

Он упорствовал, и ей показалось, что он не уступит. Но потом, медленно, нехотя, он вернул руку ей на талию и посмотрел на нее.

— Что случилось, Сэмми?

Она не могла смотреть ему в лицо.

— Ничего... я... который час?

Он властно поцеловал ее в губы.

— Кому, черт возьми, до этого дело?

Она оттолкнула его плечи.

— Мне! Сколько сейчас?

— Без четверти одиннадцать, а что? Где же Кристин?

— Так.

Ее начала бить дрожь. Что это такое с ней? Ее целовали и раньше. Но прежде какая-то частичка ее всегда оставалась начеку, давая знать, когда дело заходило слишком далеко. Но на этот раз что-то не сработало. Он мог бы опрокинуть ее на стол и предаться с ней любви вместо ласк, и она не смогла бы ему противиться. Она абсолютно не владела собой, чего никогда прежде не бывало. Что это с ней?