Шрифт:
Его ладонь оказалась такой же холодной, как и у Яра. Он попытался разжать пальцы и отойти, но Матвей накрыл его ладонь второй рукой.
– Да за что ты меня так любишь?! У нас одинаковое лицо, чтобы сказать, что ты на него повёлся. Ты содержишь меня, не разрешаешь найти работу, тянешь на шее как балласт – здесь я тоже бесполезен. И оценки у тебя были не хуже моих – я видел табели. Тогда что во мне такого?
Пальцы жгли кожу не хуже воды в ручье. В лицо бросился жар.
– Отпусти…
– Ты ведь тоже чувствуешь, да? Как горит кожа? И как стучит сердце? О чём ты сейчас думаешь? Наверняка не о своём любимом шоколаде. Вот и у меня так рядом с тобой.
– Пусти, кому сказал!
– Ты хотел знать, я ответил,- Матвей не отреагировал, только смотрел непривычно насмешливыми глазами. Дёрнул на себя слабо охнувшего Яра.
– Ты чего? Перестань!
– Обманывать-то меня хватит! Мужчине куда тяжелее скрыть возбуждение.
– А ну, отпусти!- Яр барахтался в объятиях, как в паутине, всё больше запутываясь в обнимающих его руках.
– Да кто тебя держит? У самого сил не осталось…- И всё-таки Матвей ничего не делал, только обнимал, не давая вырывающемуся Яру скатиться на траву. Только хуже делал! Яр с ужасом осознал, что активные ёрзанья на ногах брата отзываются внизу живота болезненным напряжением, отчего напрягся ещё сильнее.
– Хорошо,- Яр вдохнул, выдохнул, собираясь с духом. Положил руки Матвею на плечи.- Я согласен.
– Что?
– Я сказал, что согласен! Ты говорил, что хочешь меня? Отлично. Я не против.- Лицо полыхало от стыда и злобы. Он сидел на парне – родном брате! – более чем откровенно обняв коленями за талию, лицом к лицу, глаза в глаза – до отражения себя в расширенных зрачках друг друга… И Матвей не сидел красный, как рак! Матвей удобнее умостился между корнями, заставив Яра шипеть из-за наливающегося жаром паха.
– …Это твой подарок на день Рождения?
По позвоночнику вниз скользнул указательный палец, сминая тонкую ткань рубашки. Дошёл до поясницы, осторожно коснулся обнажившейся кожи. Яр сам притянул к себе Матвея, коснулся разгорячённым лбом его лба – вернувшийся из забытого детства жест.
– Это мой подарок на день Рождения,- согласился он.
Матвей коснулся губами пылающей щеки.
– Если ты думаешь, что я настолько благороден, чтобы сейчас с возмущением оттолкнуть тебя и заявить, что мне нужно твоё сердце, а не тело, то ты глубоко ошибаешься,- пальцы сжали подбородок, не разрешая отвести взгляд.- Мне нужно и то, и другое.
Блин, прокололся! Ну и чёрт с ним!
Яр злобно зашипел, когда рука от поясницы перекочевала к груди, отщёлкивая кнопки на рубашке. Клац, клац. Пальцы на подбородке разжались, большой очертил губы.
– Может, ты меня ещё и поцелуешь сам?- насмешливо предложил Матвей.
Яр закрыл глаза. Щеку прочертила слеза. Что-то в нём сломалось. Ещё с тех пор, как Матвей пришёл домой и предложил убежать. Тогда он впервые был счастлив, что связан с ним кровными узами. Потому что в таком случае Матвей никуда от него не денется, даже если однажды и захочет… как и Яр от него. Они связаны не клятвами и поступками – одной кровью, и об этом никогда не забыть: напоминание отражается в каждом зеркале, в каждом ручье…
Горячие обветренные губы поцеловали мокрую дорожку.
– Яр, посмотри на меня.- Матвей взял лицо в ладони.
Яр упрямо жмурился.
– Хочешь меня разжалобить?
Мотнул головой.
– Отлично, потому что всё равно не получится.
– Я и не пытался!
Может, он ещё хотел что-то сказать, Матвей не дал – нажал на затылок и прижался к губам. Яр судорожно дёрнулся – вторая ладонь скользнула под рубашку, огладила грудь, коснулась талии, притиснула к себе. Из груди словно выжали кислород.
– П-подожди,- он кое-как вывернул голову, глотнул воздуха.
Со злой насмешкой:
– Противно?
Так же зло и сконфужено:
– Мне дышать нечем… Что смешного?
Матвей прикусил губу, чтоб сдержать улыбку.
– Тогда сам меня поцелуй, чтоб не задыхался.
Яр хлопнул ресницами, нерешительно глянул в кошачьи глаза. В прошлый раз он тоже смотрел в расширенные зрачки. И вокруг были похожие шорохи и запахи. Тогда тоже было больно и страшно. Только тогда болело тело, а сейчас ныло внутри.
– Я жду.
Яр зажмурился и поцеловал.
– Разве так целуют? Смотри…
Обветренная кожа пощекотала губы, чужой язык осторожно коснулся нижней губы, очертил контур и скользнул внутрь. Яр вывернулся, закашлялся. А Матвей словно и не заметил – опустился губами к горлу, к зажившему укусу на плече, к ключицам, зарылся носом под распахнутую рубашку, прикусил тут же затвердевший сосок. Яр вцепился в его плечи, судорожно хватая ртом воздух. Сердце колотилось в рёбра, а Матвей ещё и жару поддал – приподнял его с себя, заставляя встать на колени, и принялся выцеловывать торс – рёбра, живот, пупок.