Шрифт:
Вот был бы жив Ганди, было б с кем поболтать. А так…
И я его понимаю. Одиночество — незавидная доля. Он достойно нес эту тяжкую ношу и порой казался мне истинным человеком эпохи Возрождения. Такие родятся не часто.
Не знаю, как у вас там с субординацией, но если вдруг придется тебе столкнуться с неким Макиавелли — тем, что вздумал когда-то учить королей (высокий такой, чернявенький, с короткой стрижкой, зовут Никколо, помер в 1527-м), передай ему, что и мы тут не лыком шиты.
Вот, подумай, оцени красоту игры, тонкость замысла и блеск исполнения.
Прошлый, нынешний и будущий наш гарант мог бы пойти по стопам всех этих ничтожных Генсеков. Мог бы возглавить партию, назначить себя пожизненным лидером, учредить бессрочное правление, словом, забронзоветь. Однако всё это мелко и примитивно, а он человек высокого полета и тонкой душевной организации.
Он был провозглашен не только лидером нации, но и «моральным лидером партии», каковым его назвал еще в 2007 году лично тов. Грызлов: « Решение президента возглавить наш список еще раз подчеркнуло то, что было ясно изначально: “Единая Россия” — партия Путина…»
Но Владимир Владимирович не возгордился и решил, став лидером, в свою партию не вступать. Во-первых, потому, что человек — даже великий человек — не может быть и лидером нации, и лидером партии, ему же не разорваться. А во-вторых, мудрый вождь никогда не будет связывать себя какими-то партийными обязательствами, если не ясно, что с этой партией в дальнейшем произойдет. И здесь, как показали события, мудрость его не подвела. У единой и неделимой имидж нынче сильно подпорчен, а ее «моральный лидер» по-прежнему на коне. Никколушка Макиавелли отдыхает.
И ту же незаурядную мудрость ты увидишь, если вспомнишь историю с преемником.
Какой-нибудь задрипанный Генсек начал бы цепляться за кресло и мочить соратников, пытаясь остаться пожизненным. Их куцые мозги на другое не способны. Кому из этих придурков могла прийти гениальная мысль изобрести тандем, временно передать руль надежному человеку и пересесть на заднее сиденье, чтобы рулить оттуда? И кто бы из них мог так элегантно, без шума, соблюдая приличия, снова поменяться местами? Да они бы там перегрызли друг дружку. А здесь — только изящная рокировка.
Или подумай: мог ли какой-нибудь Генсек, общаясь с журналюгами, вести себя с такой непринужденностью, с таким неповторимым, тонким юмором, как наш лидер нации? Кто из этих твердолобых способен был говорить с народом, как свой парень, а с президентом этой выпендрежной Америки вести себя так, что тот, едва глянув ему в глаза, поплыл бы, как ясна девица?
Вспомни, кого мог бы очаровать Никита-кукурузник с початком в руке? Кого мог бы влюбить в себя с первого взгляда шепелявящий Леонид Ильич?
И, наконец, кто из этих Генсеков повел бы себя с такой невозмутимостью, доведись ему лицезреть ту Болотную площадь? Кто из них разглядел бы там лишь белые презервативы? Да их бы просто кондратий хватил. А здесь — спокойно и ласково: «Идите ко мне, обезьянки».
Ни королям, ни Генсекам не подняться до подобных высот.
Так что, если встретишь Макиавелли, так ему и скажи…
Всё, очередной раз поизгалялся, и хватит. Давай без вывертов.
Зачем вообще нужна вся эта надрывная свистопляска, эти вечные ссылки на врагов, эти «умрем под Москвой» и прочее? Зачем устраивать все эти танцы с бубнами на фоне такой распрекрасной стабильности, и много ли тогда она стоит?
Я полагаю, сама идея стабильности была вполне ожидаемой реакцией на события девяностых. Вспомни Александра III и Победоносцева: «Россию надо подморозить». Мысль, кстати говоря, не чуждая многим из нынешних «элитных кругов». Тот большой художник, которого лидер нации поразил своим глазомером, как-то воскликнул на одной из встреч:
«Владимир Владимирович, мы все горой стоим за Вас. Если Запад шумит, это говорит о том, что Россия растёт, становится могучей. Вы однажды повторили прекрасные слова Александра III: “У России два союзника: её армия и флот”. Это гениальные слова!»
Но художники — народ эмоциональный. Впрочем, если других союзников нет, то сгодятся и эти. А союзников нет и не будет, пока вокруг чудятся одни лишь враги.
Значит — сплочение, стабилизация, централизация. Правда, тот господин технолог-идеолог, о котором уже говорил, однажды молвил (еще до прозрения после Болотной):
«Централизация власти приобрела такой вид, дальше которого идти опасно… Советский Союз, на мой взгляд, именно в силу своей сверхцентрализации рухнул».