Шрифт:
— Ну, теперь можешь радоваться — больше грязи и беспорядка не будет! — сказала я папе.
— Да, конечно, — грустно отозвался он.
— Она запомнила наш дом. Может, прилетит? — спросила сестрёнка.
Но прошёл месяц, и мы потеряли всякую надежду найти её. Каждая пролетающая ворона казалась мне Ларой. Сколько раз я звала её: в лесу, в поле, в саду и на реке… И вдруг произошло чудо. Далеко в поле увидев сидящую на столбе ворону, я по привычке позвала её и даже не обернулась. Вдруг кто-то цепкими лапами схватил меня за волосы и заскрипел над ухом.
Это была Лара. Она вспомнила своё имя и мой голос.
— Лара! Лара! — радостно говорила я.
За время своего отсутствия ворона повзрослела. Серые глаза стали тёмно-коричневыми, красная пасть почернела.
На моём плече Лара торжественно въехала в дом. Она поскакала по обеденному столу, потом взлетела к себе на чердак и стала наводить там «порядок». В несколько минут прибранная комната превратилась в скопище мусора и хлама. Но радости нашей не было границ!
Даже папа ходил довольный, хотя и старался этого не показывать.
До самого вечера в тот день ворона летала по саду, изливая на нас любовь и радость: Вечером она залезла в свой старый ящик и заснула.
На рассвете Лара громко застучала по ящику. Я проснулась и выпустила её. Она сразу же взлетела ко мне на колени и что-то забормотала: потребовала, чтобы я её погладила. Потом стала рвать газеты, возиться со своими игрушками: опять опрокинула банку с водой, сильно ущипнула меня за палец, уронила с этажерки вазу с цветами и только после этого успокоилась. Забравшись ко мне в постель, она задремала.
Скоро она опять проснулась и застучала клювом по стеклу — просилась на улицу. Я вышла с ней на балкон. Вид у Лары был на редкость возбуждённый и довольный. Она громко, радостно каркала и обрывала листья дикого винограда. Увидев пролетавшую сороку, она каркнула ещё громче и погналась за ней. Сделав громадный круг, она вернулась на крышу. Потом снова взлетела и стала кружить над домом.
Как радостно мне было смотреть на неё! Неторопливые сильные взмахи крыльев подняли Лару высоко-высоко. Она то пикировала со свистом мне на голову, то снова взмывала ввысь, превращаясь в чёрную точку.
Вдруг Лара увидела летящих ворон. Она торопливо опустилась мне на голову, ласково ущипнула за ухо. Потом взлетела, сделала прощальный круг над домом — точно благодарила нас за сделанное ей добро — и стала догонять своих сородичей.
Она летела к лесу. Я следила за ней долго, пока она не исчезла за верхушками сосен.
Через три дня я увидела Лару на коньке крыши. Она громко каркала. Я принесла ей кусочек мяса. Лара неторопливо съела его и поднялась в небо. Больше она не прилетала…
Теперь уже никто не рвал книг, не проливал на пол воду, не набивал в щели мусора. Наш дом притих. Сколько радости вносила Лара в нашу жизнь! Наверное, она разбивала посуду, рвала книги, крала ножницы и булавки только для того, чтобы понравиться нам.
Прошло два года, и однажды на дворе я позвала пролетавшую ворону: «Лара! Лара!» Ворона резко повернулась и стала кружить надо мной. Наконец опустилась на дорогу неподалёку от меня. Я всё звала её, и, слушая мой голос, ворона наклонила голову. Я стала медленно подходить к ней, но она взлетела и громко закаркала.
Что она хотела сказать? Что объяснила мне? Быть может, это была Лара? Я долго смотрела ей вслед…
Теперь, глядя на пролетающую ворону, я всегда думаю: «А вдруг это Лара?» И как-то теплее становится на душе.
БУЯНКА
Район был новый. Огромные пыльные пустыри, заросшие бурьяном, окружали стройку. Вблизи поднявшихся девятиэтажек ещё виднелись развалины старых домов. Переезжая в новые квартиры, люди нередко вместе с хламом оставляли своих собак. Разномастные дворняжки собирались в стаи и, отощавшие, голодные, рыскали по всей округе.
На пустыре, неподалёку от нашего подъезда, давно лежала бетонная труба. Как-то я увидела возле неё нескольких мальчишек. Они со смехом и визгом копошились возле трубы, засовывая в неё палку. Отогнав их, я заглянула туда. На меня смотрели чьи-то испуганные глаза.
Подошёл дядя Коля, маленький тихий человек, живший в соседнем подъезде:
— Собачки там… Ишь куда спрятались. Хитрецы! Голодные небось?
Из трубы сначала робко вылез худой белый пёсик, а за ним вывалился маленький чёрный щенок. Я вынесла собакам миску супа. Они жадно ели, а я гладила их, чувствуя, как под рукой проступают хрупкие позвонки и рёбра.