Шрифт:
– Конечно, потом ведь можно завести кучу любовниц...
– И снова ты не права, наложницы появляются с согласия матери твоих детей...
– Да ни за что...
– Да я и не настаиваю, - Яромир смеется громко и заразительно, но тут же болезненно ойкает, получив ощутимый удар под ребра.
– Мне бы на тебя силы хватило, но я хотел рассказать тебе не об этом. Когда появляется ребенок, в твоем доме появляется счастье.
Алея недоверчиво фыркает, и Яромир терпеливо разъясняет:
– Это не сказка, мы чувствуем эмоции, их вкус, почти осязаем, это тщательно хранимый секрет Мурано, - Яромир переворачивается так, чтобы видеть недоверчиво огромные глаза Алеи.
– Например, я знал, что более чем нравлюсь тебе и при этом чувствовал решимость не допускать, каких - либо отношений между нами, особенно после того, как ты узнала кто я. Но на челноке ты буквально опьяняла меня своей сладостью и желанием. Ты хотела меня.
– Вот уж нет.
– Вот уж да, - его губы касаются ее, не поцелуем, просто нежат.
– Ты хотела меня, я безумно хотел тебя, но из нас двоих потерял голову лишь я, ты же отбросила меня за ненадобностью, потому что не верила во что - то стоящее между нами.
– Допустим.
Алея игриво скользит язычком между его губ и довольно хмыкает, почувствовав определенный отклик его тела на свои действия.
– Мы продолжим после того, как ты сорвешь голос от ласк или я могу закончить краткую лекцию о Мурано?
Его колено провокационно вдавливается между ее ног, Алея смеется и неожиданно выбирает традиции, лекции и Мурано.
– Ладно, - Яромир мимолетно касается губами ее губ и устраивается рядом, притягивая ее голову себе на грудь.
– Так вот, рождаясь, ребенок озаряет близких светом любви и ощущением безграничного счастья и именно поэтому для Мурано дети бесценны и всеми любимы. Дети появляются только от союза двух любящих людей, как бы это не смешно звучало, они действительно являются плодом двух любящих сердец...
– И именно поэтому у вас лучшие военные школы, и вы первыми начинаете войны, истребляя чужих детей...
– Они не муранцы...
– Железная логика, милый.
– Не без этого.
Яромир улыбается, его попытка достучаться до невесты провалилась с треском, Алея не сдаст несчастную. Дорога Ярославу открыта, его ход в погоне за сбежавшей рабыней.
На следующий день, сидя за завтраком напротив Алеи, Яромир пытается завести разговор о том, что та должна рассказать его брату все, что знает о побеге Аси, но она лишь пренебрежительно кривится, выражая таким образом свое отношение к Ярославу.
– Если бы он относился к ней с уважением и любовью, мне не нужно было бы спасать ее из его рук.
– Это их отношения и они устраивали обоих, что бы тебе там не наговорила Асинаиля, - Яромир поднимается из-за стола и, подойдя к Алее, касается губами ее макушки.
– Прогуляйся по кораблю после службы, а вечером сходим в ресторан перекусим и немного развлечемся.
– Я хотела забежать к прежним сослуживцам, они приглашали на чай после обеда, - Алея с видом заботливой женушки, стряхивает невидимые пылинки с лацкана его мундира.
– Выпью чаю и потом, как раз, успею к тебе в ресторан.
– Твой тайно влюбленный Венча тоже там будет?
– Он испытывает лишь симпатию, - она укоризненно смотрит на парня.
– И танцевал с тобой на вечере...
– И остался только другом...
– Я тебе доверяю.
Яромир улыбается ей и выходит из каюты.
Обычное чаепитие среди прежних сотрудников превратилось во что - то гротескно - уродливое, когда отворилась дверь и на пороге возникла угрожающая фигура капитана. Ярослав поднял бластер и Венча, нелепо взмахнув руками, падает на пол с развороченной выстрелом грудной клеткой. Тишина звенит и оглушает, все кто сидит за столом, бессмысленно взирают на лежащего в луже крови инженера, силясь понять только что произошедшее.
– Алея, - тон капитана крайне благожелателен и чрезвычайно мил.
– Я спрашиваю еще раз, где моя женщина?
Алея было дергается на голос, но взгляд, словно прикованный не отрывается от безжизненного тела Венча. Справа глухо охают и что - то теплое брызгает на руку, продолжающую машинально сжимать чашку с недопитым чаем. Никто не кричит и не порывается вскочить и спрятаться. Все замирают, словно замороженные лютой стужей бушующей в пустых глазах капитана.
– Осталось четверо, сколько им жить зависит от тебя, Алея.
– Я...
Ее голос дрожит и срывается на надсадный всхлип.
– Вздумаешь упасть в обморок, - предусмотрительно предупреждает капитан.
– И я пристрелю всех здесь присутствующих и прикажу привести следующих приговоренных.
– Монстр.
– Согласен.
Выстрел и женщина напротив Алеи обмякает в кресле, уставившись перед собой широко распахнутыми глазами.
– Я не знаю, - Алея роняет чашку, замечая кровь на пальцах и сдавленно произносит, страшась взглянуть куда - то в сторону.
– Я не знаю, я только помогла сбежать с корабля.