– Вроде того, - кивает Иллуми, мазнув щекотной гладкой прядью по моей щеке.
– Но если мы вместе, у меня есть право тревожиться, выяснять причины твоего разлада и пытаться его устранить. А ты вправе защищать свою территорию, чем и занят. Но есть некоторая разница - я перед тобой в долгу. И можешь не тратить сил зря, доказывая мне обратное.

Только этого еще не хватало! Мотаю головой.
– Предпочитаю раз и навсегда простить этот долг, если он и был. И забыть.

Иллуми смотрит долго и пристально, прищурив глаза. И взгляд нехорошо оценивающий.
– Вот так просто возьмешь и простишь мне то, кем оказался Хисока, и то, что тебе пришлось пережить по его милости?

Решительно киваю.
– Да. Мне плевать, кем был твой брат. Сейчас есть только ты и я, и никто посторонний между нами стоять не будет.

– Вот и замечательно, - подытоживает он.
– Ты прощаешь себя, для меня это будет достаточным поводом счесть свой долг уплаченным.

Смешок вырывается у меня помимо воли и несмотря на весь драматизм ситуации.
– Ты дебет с кредитом не перепутал, а, Иллуми? С такой гордыней просить прощения долга - это еще надо уметь...

– Я мало что могу для тебя сделать всерьез, - задумчиво кивает он.
– А собственное бессилие меня только бесит. Прости.
– Он погружается в долгую задумчивую паузу, но из объятий меня не отпускает. Наконец произносит решительно.
– Я знал Хисоку. А теперь знаю и тебя. Я не верю ни в твою виновность, ни в случайное стечение обстоятельств, и я наизнанку вывернусь, но решу эту загадку. Обещаю. И прошлое перестанет тебя мучить.

Он шумно выдыхает и ссутуливается. Так, словно решение принято и можно теперь обессиленно расслабиться. И мы сидим молча, бок о бок.

Обнимаясь. Выглаживая друг друга ладонями, смывая злость, обиду, усталость, дурацкое непонимание. Снимая ее рукой, как статическое электричество с шерсти. Вжимаясь в знакомое уже тепло и где-то краешком сознания отмечая, как стихает запредельная дрожь в мышцах. Его? Моих?

Когда мы молчим и обнимаемся, мы - идеальная пара.

Когда мы ругаемся, это словно кто-то пилит по-живому. "Когда я успел так с тобою срастись?"

***

В ближайшие несколько дней я успеваю убедиться, что обязанности Старшего состоят не только в том, чтобы хмурить брови на непослушных членов клана. Иллуми с извиняющимся видом уединяется в своем кабинете: то, как он сообщает на ходу, с управляющим, то с семейным стряпчим, то ради каких-то деловых звонков, то просто в обществе толстого тома из библиотеки, озаглавленного поэтично - "Сплетение ветвей". Однако на мою шутку относительно увлекательного эротического романа он рассеянно бросает "Это брачный кодекс" и скрывается за дверью. Ну да, его старший мальчишка достаточно молод, но это не помеха спланировать выгодную для семьи помолвку загодя.

Порой дела отпускают Иллуми, лишь когда темнеет. А поскольку по традиции, объявленной мне в первый же день появления здесь, за ужином в доме собирается вся семья, то в дни, когда леди Эйри удостаивает нас своим визитом, от нашего долгожданного уединения еще час отъедает светская беседа за безупречно накрытым столом. Лишь потом он остается со мною: умаявшийся, нежный, немножко виноватый, словно обещал мне свое общество двадцать четыре часа в сутки, да вот не сдержал обещания. Наши вечера когда удовлетворенно-спокойные, когда - озорные и достаточно бурные, а ночи по-прежнему полны, но утром мой любовник вновь скрывается за дверью кабинета. Так и надо - я понимаю, что забросив все в последние несколько недель, он вынужден наверстывать сейчас.

Предоставленный на день самому себе, я решительно встряхиваюсь и намечаю план действий. Тренажерный зал-бассейн-тир - для тела, и кое-что для духа, чтобы не скатиться в праздные размышления о том, как я сам испоганил свою жизнь и какого рода покаяние мне теперь следует избрать. Светское безделье - особый род занятий, мне по скудости ума никогда не бывший доступным. Это инопланетникам простительно считать форов аристократами - но мы военные, и среди нас умельцы без толку проводить время, не занимаясь ничем, составляли скорее исключение. Переквалифицироваться в светского хлыща к середине жизни мне не хочется. Значит, надо найти себе занятие. В эти поиски я и пускаюсь, жалея лишь о том, что нельзя размышления подстегнуть кружкой доброго пива.

Что я умею? Воевать, безусловно, но и армейская, и похожие на нее карьеры мне на Цетаганде заказаны. Скорее руку себе сам отрежу, чем возьму в нее оружие на благо цетов. Телохранитель, наемник, военный инструктор, полицейский - имею возможность, но категорически не имею желания. Насчет большинства мирных профессий, напротив, имею желание, но не возможность. Что еще остается из моих экзотических умений? Инструктор по экстремальному туризму? Заманчиво, но, боюсь, ни один вменяемый цет не доверится барраярцу в опасной ситуации, а невменяемые мне и самому не нужны. Картография? ориентирование на местности? лошади? Оружейная лавка, манеж, тир? А ведь еще неясно, как отнесется очень чопорный Старший Эйри к идее, что член его семьи работает берейтором...

Цетагандийские информсети оказываются настоящим лабиринтом - увлекательным, мудреным, вызывающим у непосвященного головную боль, и ответ почти целиком зависит от того, насколько правильно удается составить вопрос. Но, продираясь сквозь их хитросплетения, я постепенно вылавливаю крупицы нужной информации, складывая ее про запас. А когда место в распухшей от новых сведений голове заканчивается, я прибегаю к логике. Я ведь не первый чужеземец, заброшенный судьбой на эту раскрашенную планетку. Куда там Иллуми меня возил в сувенирную лавку? Водитель должен знать адрес.