В ответ получаю под салат добродушное объяснение насчет традиции, по которой "препараты красоты" называются как можно более замысловато.
– Вряд ли кому-то понравится мазать на себя диэтилтетрахлористый эфир уксусной кислоты?
– выговаривает Эйри без запинки.
– А это лунная пыль и есть. Отбеливающее средство.

Фыркаю. Химическое название было бы честней - оно как предупреждение перед входом на минное поле. Всяких претенциозно обозванных баночек и коробочек там под сотню; как цеты только все запоминают? Для меня и собственная ванна при комнате, со всеми этими приспособлениями, сантехникой и маслами, - уже развратная роскошь. Дома помещения для мытья были общие, приборы же для утреннего умывания ограничивались кувшином с теплой водой и тазиком для бритья.

– Кстати, ты там что-то конкретное искал?
– интересуется хозяин дома.

– Любопытствовал, чем пахнет, - пожимаю плечами. Судя по сложным объяснениям Иллуми, аромат не менее важен для здешнего народа, чем грим. Продолжая аналогию, если наши мундиры - это их раскраска, то наш этикет - это их духи? Одевшего чужой мундир расстреливают, да я сам скорее перережу себе глотку, чем намажу лицо. А вот приложить к себе чужие правила приличия мне показалось не таким криминалом. Однако мои утренние изыскания в области душистой маскировки окончились ничем.
– Запахи странные. Одни - слишком сладкие, женские. А другие просто разжигают аппетит: я не пирог, чтобы пахнуть клубникой, жареным орехом или ванилью. Хорошо, что нашлось простое мыло.
– C удовольствием потянувшись, беру тост и начинаю мазать его сырной пастой, потом обмакиваю кусочек мяса в соус.
– С ним меньше шансов ошибиться.

– Мыло тоже пахнет, - подсказывает он любезно.
– Я чувствую. Миндальное молоко - очень устойчивый запах, хотя ненавязчивый и совсем невинный. Не меняет вкус блюд, не имеет двойного значения... Да, значения, не ужасайся. Обычный составной запах имеет от одного до девяти символических значений, в среднем - четыре-пять. Кое-кто даже гадает на духах.

Характер, символизм, мода, приличия... Я ощущаю укол досады, понимая, что маскировка не удастся: множество тонких нюансов аромата, естественных для выросшего здесь, чужака мгновенно сделают нелепым.
– Правильно я ограничился мылом. Так и представляю, как принюхиваешься и хихикаешь, - поморщившись. Да, я лучше буду выглядеть диким, чем смешным. Хотя интересно: что мне за дело, смешон я ему или симпатичен?

– Я предпочту смеяться по другому поводу, - внезапно посерьезнев, обещает гем-лорд.
– Тем более что чутье у тебя есть. Миндаль - совсем нейтрален: чистота, спокойствие, белый цвет и четвертый месяц года. Тебе подходит.

Чутье? Пальцем в небо. В цетском парфюмерном магазине я буду смотреться не более осмысленно, чем инопланетник в барраярской оружейной лавке, о чем я и сообщаю.

– Хорошая аналогия, - одобряет Иллуми, не принимая моего самоуничижения, маскирующего попытку отступления.
– Ароматы - именно оружие, а точнее - броня. В каком-то смысле - корректор поведения и того, кто его носит и того, кто с ним общается. Нет, не вскидывайся, с тобою я им не пользуюсь. Разве что стандартным набором оборонительных средств, подспорьем для моего душевного спокойствия. А ты можешь ответить мне тем же.
– Смотрит на меня с внезапным, почти острым интересом.
– Я кое-что из душистых субстанций захватил сюда. Хочешь научиться?

***

– Это для тебя духи - забава, - рассказывает Иллуми, открывая передо мною дверь кабинета.
– Истинный гем воспринимает их... как одежду, пожалуй. Не то чтобы было запрещено не пользоваться парфюмом - это не гем-грим, официальными церемониями не предписан, - но выйти на люди без него - примерно то же самое, что в парадной накидке и босым. Вызовет недоумение и желание проверить, все ли в порядке с психикой.

Вхожу, по многолетней привычке замерев у двери на мгновение, чтобы просканировать обстановку. Защитные рефлексы. Атавизм. Решительно сажусь в предложенное кресло и наблюдаю, как Иллуми заставляет стол флаконами и коробочками. Разнообразными, от крошечных стеклянных ампулок с притертыми крышечками, до приземистых фарфоровых флаконов. Штук двадцать пять наберется.

– Это готовые составы, - поясняет он.
– Пока попробуем их.

– Ты всем этим действительно пользуешься или просто хранишь про запас?

– Да. А что удивительного?
– переспрашивает, внимательно перебирая пузырьки.
– Этот, например, подходит для пасмурных дней, когда хочется забраться под одеяло с книгой и коробкой шоколада. Очень уютный, чуть минорный запах - глициния в основе. Кстати, используется при чаепитиях. Настраивает на долгие размышления. Запах оранжевых плодов согревает, бодрит и заставляет верить в лучшее. Аромат полыни - рождает беспричинную грусть. И так далее.
– Из скопища флаконов извлекается простой керамический сосуд в половину пальца высотой, ассиметричный и без надписей.
– Пожалуй, это. "Охотящийся ястреб". Попробуй.

Запах сильный, но не резкий, холодный и очень характерный. И уже через минуту он едва ощущается, как и положено для мужского одеколона.

– Я им пользуюсь, когда нужно, чтобы никто не усомнился в том, что меня лучше не задирать, - объясняет Иллуми и улыбается так, словно перед ним испуганное дитя, которое нужно непременно подбодрить.
– Официальный парфюм; в самый раз для общения с недоброжелателями. Не слабый, не навязчивый, гармоничный...

Он разливается соловьем, я поддакиваю, и вдруг понимаю, что в желании угодить и наладить отношения зашел слишком далеко. Хочу ему понравиться, или того хуже, подольститься к человеку, от которого завишу? М-да, а я точно знаю, что хуже?

– Сам не знаю, зачем тебя расспрашиваю и что из этого пойдет мне на пользу, - говорю честно.
– В духах я разбираюсь, как коза в агрономии.

– Ну так еще разберешься, - отвечает, отсмеявшись.
– Нормальный мужской ответ на вызов: стараться преуспеть в том, за что взялся. Ты понемногу исцеляешься, вот и пробуешь силы.

– Ну какой же это вызов - попытка уподобиться тебе?
– усмехаюсь невесело. Выливаю на палец каплю из флакончика и отдаю его. Ерошу волосы пятерней, в невольном смущении несильно дергая себя за торчащий "ежик".