Тонкие стебли кукурузы, как спицы, торчали сквозь сугробы. Двигатель автомобиля ритмично выстукивал шимми и завывал на высокой передаче, как осел, рвущийся с привязи. Я вдохнула полную грудь воздуха, как перед прыжком в омут, и начала молиться. Спасибо, Боже, за спасение моего сына и его желание вылечиться. Пожалуйста, подскажи мне правильные слова, которые помогут ему. Слова, чтобы объяснить, что он не единственный, кто совершает ошибки. Слова, чтобы убедить, что никакие поступки сына не заставят меня разлюбить его .

Майкл выпрямил спину, насколько ему позволял все еще пристегнутый ремень безопасности. Он, потупившись, смотрел на свои колени, его руки безвольно свисали вдоль кресла. Последние два года друзья спрашивали меня, как я могла простить Майклу употребление наркотиков, бессонные ночи, воровство. Они не могли понять, что мне ничего было ему прощать; что бы ни совершил Майкл, я бы не смогла любить его меньше. Он был моей яркой сияющей звездой, свет которой погас на некоторое время, и я готова сделать все, чтобы помочь ему зажечь этот свет снова. Если мои признания помогут ему понять, что мы все совершаем ошибки, но они не должны определять всю нашу жизнь, то я расскажу ему о своей. Мне хотелось, чтобы он поверил, что у Бога есть лучшие планы на его жизнь.

На проселочной дороге, в темную зимнюю ночь, я призналась в дурном поступке из своего прошлого, который преследовал меня все эти годы. Ошибка, которую я не могла исправить. Майкл тоже признался мне.

Он кусал свою щеку, но это не помогало остановить слезы, как дождь струившиеся по его лицу.

– Хорошо, что ты рассказала мне об этом, мама. – Он вытер нос рукавом, потом фыркнул и усмехнулся, сообразив, что сделал. – Я не знаю, как это сказать, но сейчас я люблю тебя больше, чем мог себе когда-нибудь представить. – Он обвил руками мою шею и прижался ко мне с тем же удовольствием, как тот маленький мальчик, которого я качала на руках в воде озера Руни, тот маленький мальчик, который доверял мне настолько, что позволил отпустить руки и поплыл самостоятельно.

– Знаешь, мама, я не смог бы справиться без вашей любви и поддержки, твоей и Патрика. Это единственное, что у меня есть. – Он вытирал руками слезы с лица, как будто стирал ластиком свои ошибки.

В ту ночь мне было труднее отпустить Майкла, чем два месяца назад. Может быть, потому, что я так отчаялась спасти его жизнь тогда, что была готова передать его в руки любого, кто пообещает помощь. А может, из-за выражения его лица, когда он, уходя, оглянулся с прощальной улыбкой. Что-то изменилось. Едва уловимый свет в его глазах, который напомнил мне прежнего Майкла. И одна-единственная слеза на его впалой щеке.

– До свидания, мама, – беззвучно сказал Майкл.

Он повернулся и пошел вверх по ступенькам. Подойдя к входной двери в центр, Майкл, не оглядываясь, помахал на прощание рукой. Точно так же, как летним утром в коттедже, выпив последний глоток чая из моей кружки; точно так же, как перед прыжком с пристани в кристально чистые воды озера Руни.

Дорогая Дэб,

у меня всегда были узкие стопы. Когда я была маленькой, у меня был плакат с изображением девочки и слоганом «Если туфли подходят, это ужасно» . Единственный фасон обуви, который я могла носить, это туфли со шнурками, чтобы они не хлопали при ходьбе и не натирали мои пятки. Даже самые лучшие «Хаш паппиз» [10] были мне велики, и, как бы туго я ни завязывала шнурки, все равно оставались достаточно большие зазоры, чтобы в них попадали случайные мелкие камни. В конце каждого дня я скидывала мои туфли и, перевернув, вытряхивала набившийся в них щебень. Иногда в обувь проникали камни покрупнее, и мне приходилось прекращать игру, чтобы избавиться от них немедленно. Случалось, что я игнорировала неудобство, пока не обнаруживала окровавленный носок на ободранной ноге. Мы – такие забавные существа, Дэб. Я не могу сосчитать, сколько раз мне пришлось терпеть боль из-за одного камня, когда все, что я должна была сделать, – признать, что это больно. Гордость. Юность. И излишняя забота о внешнем впечатлении.

Я рада сказать, что мои ноги в конце концов выросли, и сегодня у меня больше возможностей в выборе обуви. Красные, синие туфли, сандалии с ремешками, туфли с цацками, обувь с открытым носком, босоножки, обувь без шнурков, я люблю их все! Но независимо от того, насколько хорошо они выглядят или насколько они удобны, случается, камни все-таки в них попадают. Разница теперь в том, что я никогда не жду, пока камень поранит мою ногу. Я останавливаюсь, вытряхиваю мои туфли и продолжаю идти вперед. Даааа, преимущества взросления и тяжкий путь познания. Эта маленькая история – лучшая иллюстрация…

Лектор, объясняя аудитории тему управления стрессом, поднял стакан с водой и спросил:

– Сколько весит этот стакан воды?

Ответы варьировались от 20 г до 500 г.

Лектор ответил:

– Абсолютный вес не имеет значения. Все зависит от того, как долго вы собираетесь его держать. Если я буду держать его одну минуту – это не проблема. Если я буду держать его час – у меня заболит правая рука. Если я буду держать его целый день – вам придется вызывать «скорую помощь». Во всех случаях это тот же самый вес, но чем дольше я его держу, тем тяжелее он становится, – продолжил он, – и так же обстоит дело со стрессом. Если мы вынуждены нести наше бремя постоянно, рано или поздно это бремя становится таким тяжелым, что мы не можем с ним справиться [11] .