– Но я не предлагаю ни на кого нападать!

– Это всё слова!... Ты в этой игре только советник... Любой, кто держит в руках новое оружие, захочет опробовать его на своих врагах, если их сейчас нет, значит надо найти...

– Я пока что предлагаю не оружие, Ваше величество, только щит... Разве мои башни могут кого-то атаковать?...

– Хитришь, кларон... Твоя "откровенность" не лучше моей... Подготовка воинов - это уже оружие. И хорошая защита - тоже... Воин в шлеме со стальными прокладками будет драться смелее... Нет, ты глянь, каковы мои молодцы!! Ах, тьма вас забери!...

Последние слова относились к происходящему сражению. Армия сарпанцев постепенно допятилась задом до своих "ворот", полностью перекрыв телами их створ и готовая стоять насмерть. Нападающие разделились на две группы, одна, с кинжалами, подошла так близко, что пращи уже не могли действовать, а вторая, позади, осыпала северян настильным огнём, стрелы высоко взлетали и находили свои жертвы в плотно сбившейся массе, постепенно редеющей...

Те, кто поднимал щит, становились добычей воинов с кинжалами, о чём громко и противно возвещали дудки. При попытке контратак, южане отскакивали, не принимая боя. Конечно, их число также уменьшалось, но исход битвы был очевиден.

Оглянувшись, я увидел спину Калигона и колышащуюся массу его свиты. Король ушел, не прощаясь, как ему и подобает. На то он и король, чтобы делать то, что захочет. А я заново перебирал в уме фразы из нашего разговора, но так и не решил, потерпел ли я в нём поражение, или что-то шевельнулось в мою пользу в голове владыки...

Иллирийцы, неожиданно быстро, перестроились в треугольник, острым концом которого, разогнавшись бегом, смяли оставшуюся защиту своей массой и добрались до цели. Битва закончилась. Победитель и поверженные, вместе с "мёртвыми" и реально ранеными, построились перед трибуной и отсалютовали королям. Зазвенело золото выигравших пари. Пришло время обеда.

Пашка не стал ко мне подходить. Издалека, с башни, показал азартно задранный вверх большой палец, знак, понятный только нам, двоим землянам, и умчался с горсткой своих мальчишек. Он был прав, никакие сомнения не должны закрадываться в души следящих за нами недоверчивых соглядатаев, желающих очернить всю идею происходящих игр.

То, что такие есть, я знал точно. Принц называл даже имена, но, не будучи знаком лично, я быстро забыл их, зачем забивать себе голову? На поле оставалось много народа, иллирийцы собирали свои стрелы, запас которых им будет нужен во второй битве сегодня и при захвате башен завтра. Кипели со своими корзинками слуги, так что мне удалось перекусить прямо у трибуны, которую тоже приводили в порядок.

Идти в шатры не хотелось. В голове крутились варианты предстоящей схватки и, какими бы ни были мои мо'лодцы, десять на одного - это опасно. Не зная всех Пашкиных домашних заготовок, я откровенно боялся за его Удачу, которая не всегда приходит вовремя...

Пока длилась пауза, надвинулись серые облака сплошной массой, угрожая дополнить трудности сражения дождём и грязью... Может быть, поэтому раньше времени загудели дудки судей, оповещавшие о сборе команд и вскоре они вышли на исходные рубежи. Вот теперь я струхнул окончательно. Издалека казалось, что моих ребят нет вообще. Напротив монолитной массы королевских войск, так поразивших меня своими ладными доспехами еще в битве с вартаками три года назад, торчали одинокие кучки моих, как зубья в старой расческе.

Подобревший от обеда и в предвкушении унизительного для меня зрелища, Гирбат Богатый пригласил меня к себе в ложу и пришлось теперь молча выслушивать ехидные замечания свиты, красующейся перед знатными дамами, хохот стоял неудержимый, так что я чуть не пропустил начало. Хорошо, что трубы оповестили о старте.

Наверно, со стороны это выглядело глупо. Ясно, что против горстки бойцов появится искушение продавить их массой, поэтому толпа гарвийцев с воплями ринулась на наш флаг. Поведение моих разведчиков вызвало не только полное недоумение, но и хохот... они исчезли. Я-то знал, куда смотреть, и видел извивающиеся ужом камуфляжные костюмы, находившие для укрытия естественные природные возвышения.

Камни и кусты спрятали не только тела, но и направление их перемещения. Только два десятка, стоявшие по краям коридора, молча ожидали бегущих, ничего не предпринимая. Недоумение наблюдающих было так велико, что они даже забыли делать свои ставки и, наконец-то, замолчали до тех пор, пока нападавшие не добежали до совершенно пустой линии стартового рубежа.

А потом начались испуганные вскрики женщин и грубые выражения мужчин свиты, в основном, военных, никак не ожидавших того, что произошло. Первый ряд нападавших, неожиданно дружно и почти синхронно, покатился на землю, а сверху на него наваливались бегущие сзади.

Простые растяжки, оставленные в траве и кустах сделали своё подлое дело и куча-мала поглотила не одну сотню воинов, потерявших бдительность, бежавших, шокированных ударом о камни и на время потерявших координацию.

В это время оставшиеся на поле защитники моего флага открыли жестокий огонь по набегающим, пытающимся резко затормозить и забывшим на это время о защите своих тел. Безжалостные стрелы летели из стволов "Гнусов", стоявших у линии ворот, без прицела, в такую большую массу трудно было промахнуться. Лопались глиняные наконечники, из которых на все тело жертвы высыпалась кучка чёрного пепла, облегчая задачу судей. Мои ребята только успевали менять стрелы... К лучникам добавились другие, успевшие переползти в сторону от основного прохода и теперь оказавшиеся по бокам.