— «Вот это краткость! Моей семье стоило бы поучиться, а то наговариваем каждый месяц на кругленькую сумму», — вот и все.

— Этот человек стоял у дома мисс Тэтчер?, — спросила Сьюзан Картер.

— В том то и дело, что нет. Он находился метров на тридцать ниже по улице от дома Мэри. Поэтому я и сомневаюсь, стоит ли с этим идти в полицию.

— Я думаю, что обязательно надо пойти и все рассказать!, — убежденно проговорила миссис Картер, — а вы встречали раньше этого человека, мистер Фостер?

— Нет, раньше не видел. И даже забыл о том происшествии, но сейчас, перед встречей с вами, я заметил его здесь, он мелькнул в толпе, у меня прекрасная память на лица и я уверен, что это именно тот человек. Вот я и подумал о полиции.

— Можете вы его описать?

— Тот, о ком я говорю, он самый обыкновенный — средний рост, средний возраст, среднее сложение, ничего бросающегося в глаза. Но в полиции, я слышал, умеют составлять фотороботы и можно сделать его портрет.

— Я думаю, что это очень важно, мистер Фостер! Вам стоит немедленно, прямо сейчас, пойти в полицию с этими сведениями, — твердо заключила миссис Картер.

— Хорошо, я только отвезу семью домой и сразу же поеду в участок полиции. Спасибо, миссис Картер, что помогли мне разобраться.

***

Ровно в пять часов Эми, Дик и я подъехали к воротам Мейсен Мэнора. Нас уже ждали, так как ворота сразу же открылись. Шкода Дика, на которой наша команда прибыла в поместье, устремилась к дому, следуя изгибам дороги и петляя между могучими дубами. В открытые окна автомобиля проник свежий, чуть сыроватый лесной запах, смешанный из ароматов трав, грибов, древесной коры, полевых цветов. Перед самой машиной дорогу перебежала белка, так близко, что Дикки затормозил, вжав педаль тормоза в пол. Раздался громкий визг колес и машина стала, как вкопанная. А белка, благополучно добежав до обочины, остановилась там, села на задние лапки, распушила вдоль спины длинный хвост и с любопытством стала разглядывать нашу машину своими глазами-бусинками. Дикки погрозил ей пальцем и мы продолжили путь по сумрачной зеленой дубраве.

Наконец показались строения и на крыльце дома я увидела встречающего нас Марка. Он стоял в самой обыкновенной позе, вся фигура молодого ученого выглядела гармоничной и спокойной. Парень был одет в синие джинсы и джемпер оливкового цвета. Он заметил нас и двинулся навстречу с неторопливой, величественной грацией, какая бывает у льва! В любом движении, жесте Марка, в горделивой посадке головы и безукоризненной осанке было что-то особенное... Он такой... Я никак не могла подобрать слово, ах да, он — царственный!

Из-за того, что сейчас я встречусь с Марком сердце мое затрепетало, а дыхание участилось. Мы подъехали, парень шагнул к машине и, распахнув мою дверь, протянул руку, чтобы помочь мне выйти. Я, конечно, не нуждалась в такой помощи, однако с удовольствием приняла ее. Молодой ученый поднес к губам мою ладонь и поцеловал, не отрывая взгляда от моих глаз.

— Здравствуй, Энни, — глубокий красивый голос произвел во мне такое действие, что я на секунду забыла кто я такая и зачем приехала сюда.

Мое ответное «здравствуй, Марк» прозвучало так, словно я решила поздороваться после пробежки метров на сто, то есть, слегка задыхаясь.

Эми и Дик, покинув машину, наблюдали за нами. Дик удивленно, а Эми с хитринкой в улыбке.

— Эми, Ричард, здравствуйте, добро пожаловать в Мейсен Мэнор, друзья, — немного торжественно произнес Марк и пригласил всех пройти в дом.

— Ты не пришел на похороны мисс Тэтчер..., — сказала я неопределенным тоном, пока мы шли.

— Я хотел пойти, но утром заболел Альфред и мне пришлось целый день быть при нем.

— Что случилось, надеюсь, ничего серьезного?, — встревожилась я.

— У него очень высокая температура, около сорока одного градуса, и с утра дядю одолевает жесточайшая депрессия. Но сейчас уже полегче стало.

— Ты вызвал врача?

— Нет, не вызывал. Эти приступы повторяются примерно раз в месяц на протяжении многих лет, я знаю, что надо делать в таких случаях. К завтрашнему дню все должно нормализоваться.

— Это что, болезнь такая у профессора?

— Нет, не болезнь, такие приступы обусловлены физиологией моего дяди, так уж он устроен. Приступы не опасны, но мучительны и депрессия, которая их сопровождает, может толкнуть Альфреда на необдуманные поступки, поэтому я редко покидаю его в такие дни.

Все вместе мы вошли в большую гостиную, где я была вчера, и увидели полулежащего на диване профессора Мейсена. Он был в серых спортивных брюках и в черной футболке с длинным рукавом, ноги до колен были прикрыты пледом. Щеки профессора пылали, а глаза сверкали лихорадочным блеском.

Мы поздоровались, а профессор, с усилием приподнявшись, сказал:

— Рад видеть всех вас, мои юные друзья, простите меня — я сегодня не в форме. Если позволите, я останусь здесь, на диване, слабость, знаете ли..., — и он опустился на подушки.