— Конечно, моя компания, помимо научных, имеет и сугубо коммерческие цели. Дрозофилу мы используем по двум важным причинам. Первая состоит в том, что мушка дрозофила — это классический объект генетических экспериментов, она давно используется для моделирования многих заболеваний млекопитающих, в том числе и человека. Знаете ли, изучение дрозофилы уже принесло множество побед на медицинском фронте...

Альфред Мейсен замолчал, пристально глядя на дорогу в сторону Белдорфа, будто ожидая кого-то, и затем продолжил:

— А вторая причина выбора дрозофилы в том, что нормальная продолжительность ее жизни — пятьдесят дней, при определенной температуре. То есть, всего лишь за один год я могу доказать эффективность моего препарата. Представьте, мисс Грей, что я проводил бы опыты с мышами!, — Альфред захохотал, будто очень остроумно пошутил, — они ведь живут два года, и в этом случае мне потребовалось бы четырнадцать лет, чтобы доказать эффективность аналогичного препарата для удлинения жизни мышей в семь раз!

— То есть, если ваши мушки дрозофилы проживут один год, значит вы добились успеха?

— Именно так.

— И вы потом сможете продать этот препарат, сэр?

— Обычно я продаю сам стартап. Мне удалось создать уже три успешных стартапа и продать их, тот, о котором мы сейчас говорим — четвертый.

— О, мистер Мейсен, как было бы интересно посмотреть вашу лабораторию!, — невольно вырвалось у меня, но проговорив эти слова, я ощутила уколы совести.

Надо же, как быстро переменились наши роли, забавно! Четверть часа назад мне совсем не хотелось показывать свою оранжерею Альфреду Мейсену (я уж не говорю о цветной комнате, о существовании которой он, вероятно, и не знает). А теперь я сама чуть ли не напрашиваюсь на экскурсию в его лабораторию!

Мой собеседник больше не казался мне подозрительным и пугающим. Он так увлеченно рассказывал о своей научной работе, и в эти минуты его лицо, прежде насмешливое и холодное, становилось живым, добрым и счастливым. Тем не менее, я готова поклясться, что в глубине его глаз, очень красивых глаз, надо сказать, таилась печаль.

Отвечая на мое спонтанно высказанное желание, мистер Мейсен широко улыбнулся и предложил посетить его лабораторию, когда мне будет угодно. Он дал свою визитную карточку, чтобы я могла позвонить ему, если надумаю. Взглянув на карточку, я увидела, что Альфред Мейсен поскромничал и не назвал, представившись, своих ученых титулов и степеней. А был он профессором, также почетным доктором и членом нескольких научных обществ.

Когда ученый протягивал мне карточку, я увидела на его руке точно такой же перстень, как и у Марка, поверхность которого демонстрировала пчелу в треугольнике, вписанном в круг.

Ученый снова задумчиво посмотрел в сторону Белдорфа. Вдалеке показался автомобиль и Альфред Мейсен, вытянув шею, всматривался, пока не стало видно, что это новенькая кремовая мини купер. Тогда биолог разочарованно отвернулся, зато я чуть не подпрыгнула от радости — это была машина Эмили, подарок ее родителей в честь успешного окончания школы.

— Энни, привет!, — моя подруга, увидев меня на дороге у ворот, остановилась и вышла из машины.

— Привет, Эми, позволь представить тебе нашего соседа, профессора Альфреда Мейсена. И обратившись к ученому, я сказала:

— Знакомьтесь, сэр, это мисс Эмили Стоуэрс, моя лучшая подруга.

Мистер Мейсен галантным кивком поприветствовал Эмили и крепко пожал ее протянутую руку.

Мы продолжили беседу уже втроем. Я предложила Альфреду зайти прямо сейчас к нам в гости, но он, время от времени глядя на дорогу, отказался и пояснил, что ожидает своего племянника.

— Марк должен был вернуться еще часа три назад и я вышел ему навстречу, к тому же захотелось пройтись, мне сегодня целый день пришлось сидеть за компьютером.

Я затаила дыхание, услышав имя Марк. И тут же, не задумываясь, спросила Альфреда:

— Ваш племянник — Марк Веттингер?

— Да, а вы с ним знакомы?

— Мы познакомились только вчера.

В этот миг на дороге появился автомобиль, который приближался на высокой скорости, а ведь наша дорога узкая и не предназначена для быстрой езды. Эмили с надеждой смотрела, ожидая своего Дика, но это была не серая шкода, а черный красавец — Ягуар.

Автомобиль резко сбавил скорость и, скрипнув тормозами, остановился на обочине возле нашей группы. Альфред Мейсен вздохнул с нескрываемым облегчением — это приехал Марк.

— Что же так долго, мой мальчик? Я уже начал волноваться!

— Все в порядке, дядя Альфред, просто возникли непредвиденные обстоятельства, нет причин для беспокойства.

Пока профессор Мейсен знакомил Эмили с Марком, тот все время посматривал на меня и, кажется, был ужасно рад меня видеть. А когда Эмили обратилась с каким-то вопросом к Альфреду, Марк подошел ко мне и протянул мне руку, ладонью вверх, я опустила в его ладонь свою руку и он поцеловал ее. Это было так необычно, но в то же время выглядело естественно и изящно. Щеки у меня запылали, как огонь, а сердце застучало так, словно желало выпрыгнуть из груди!